…Так что вампиры обязаны существовать! Он станет первым англичанином, который установит с ними контакт, напишет книгу о своих приключениях и вернется домой маститым литератором. И уж тогда-то родня его зауважает. Хотя черт с ним, с уважением, пусть хоть смеяться перестанут.
От вампиров умозрительных мысли Уолтера переметнулись к вампирам конкретным. К Гизеле фон Лютценземмерн. Как блестели черные локоны, в которых запутались лунные лучи, как горели ее глаза! Настоящая принцесса из сказки, не чета его блеклым соотечественницам. Он представил, как Гизела машет ему из высокой башни и сбрасывает вниз длинные черные волосы. Вскарабкайся Уолтер по ним, и тут же будет укушен… а что если нет? Может, она не такое злобное чудовище, как ее отец? Всего лишь пленница в замке? Что если пасть к ее ногам и уговорить ее бежать из этого узилища? И тогда… Юноша закрыл глаза и увидел, как прекрасная вампирша обнимает его на фоне огромной, в полнеба луны. Дальше этого образа мысли пока что не продвинулись. Быт с немертвой женой трудно себе представить. Вряд ли Гизела будет готовить ему рождественские пудинги. Если задуматься, вряд ли они вообще будут отмечать Рождество… Не лучше ли вернуться к лунным объятиям?
Чтобы снискать ее расположение, он должен найти мисс Штайнберг, думал Уолтер. Не то чтобы он хотел отдать бедняжку на растерзание вампирам. Отнюдь. План его был таков – найти Берту Штайнберг, но не возвращать ее в замок, а привести к ней Гизелу. Наверняка две девицы договорятся безболезненно или хотя бы без серьезных увечий. Он же видел Гизелу своими глазами! Она не может быть монстром! Наверняка отец сделал ее немертвой насильно! А когда он выполнит поручение виконтессы, та поймет, что ему можно доверять.
В том, что он сумеет найти Берту Штайнберг, Уолтер не сомневался. На самом деле не так уж сложно выяснить, куда сбежала молодая девушка. Достаточно просклонять местоимение «кто» – «от кого», «к кому», «с кем».
– … И тогда в синих, как топазы, глазах Этьена вспыхнула бешеная страсть!!!
– В зеленых, – поправила сиделка. На коленях она держала журнал, в который старательно конспектировала рассказ пациентки.
– Что?
– Зеленые, говорю, глаза у него были.
– А вот и синие!
– Нет, ну кому из нас лучше знать? – фройляйн Лайд раздраженно отлистала с полсотни страниц назад и прочла, – «Среди толпы мужчин, жаждавших пригласить меня на тур вальса, был и вампир по имени Этьен, с темно-зелеными, словно отполированный нефрит, глазами».
– У него были разные глаза, – нашлась Кармилла. – Один синий, другой зеленый. Так даже красивее.
– Гораздо.
– Не подскажете, на чем я остановилась?
– Вы рассказывали про очередную охоту на оборотней, – помогла сиделка. – На этот раз вы оставили дома любимый меч и отправились душить их голыми руками.
– У нас, вампиров, есть некоторые сверх способности, – скромно заметила девушка. – Итак, звезды в ужасе попрятались за облака, когда я вступила под полог зачарованного леса…
Медсестра вновь взялась за увесистый фолиант. Еще два журнала, уже исписанные, лежали под табуретом. Неудивительно, ведь она строчила 7 часов подряд, да еще столько же вчерашней ночью. Доктор Ратманн велел ей завести «Историю Болезни Пациентки К»., а после собирался отправить сей ценный документ какому-то коллеге, молодому врачу… Как его там… Кажется, фамилия на «Ф» начинается.
Пока Кармилла живописала свои приключения, сиделка монотонно кивала, продолжая записывать. Хотя голос у пациентки был тонкий, чтобы не сказать визгливый, он удивительным образом убаюкивал. Фройляйн Лайд чувствовала, как мысли ее уносятся прочь, далеко отсюда, и на пустой еще странице проступало знакомое лицо. Сиделка прикусила губу. Сколько раз давала себе зарок не думать об этом, хотя бы на службе не думать, но нет! И ведь никакие вампиры не сравнятся по коварству с ее собственным воображением, которое раз за разом выкидывает такие фортели. А потом и рука задвигалась не в такт словам пациентки, и карандаш вывел:
«Знаешь, мне никогда не удавались любовные письма. Хотя откуда тебе знать, если я так ни одного и не отправила? Что, в общем-то, и следовало доказать.
Сказать ли, что я люблю тебя? Но это чересчур банально, а в подобных обстоятельствах еще и лицемерно. Разве что я расскажу тебе про мой сон? Он посещает меня так часто, что в пору назвать его вещим. Только я не верю в вещие сны. Должны же быть хоть какие-то суеверия, в которые я не верю. Передо мною стоишь ты, я протягиваю руку и глажу твою грудь, чтобы почувствовать как – словно мотылек зажатый в ладони – бьется твое сердце. Но мои пальцы тщетно вслушиваются в тишину. В груди у тебя пусто и холодно. Человек, превратившийся в статую. И тогда мне хочется сложиться вдвое и закричать, потому что это моя вина, я не смогла защитить тебя от них. Хотя какая из меня защитница, когда я за себя-то постоять не умею? Да и примешь ли ты мое заступничество? Сомневаюсь.