Почти в каждом блоке был сканирующий телеглаз и селектор. Власти здесь прочно держали личную жизнь под контролем. Это тоже просто укладывалось в схему. Тоталитарные миры были знакомы Кэродайну, и перед тем как их убрать он исследовал их на месте. Когда они оказались совсем уже далеко, он почувствовал уверенность в том, что направлялся прямо в столицу — отдаленную группу сверкающих башен.
Уверенность эту не поколебали и двое полицейских в коричневой форме, остановивших его на конечной остановке и спросивших его документы. Без тени колебания он дал им удостоверение Чада. Ожидая тщательного и долгого изучения, он небрежно огляделся, не интересуясь ни этим миром, ни вообще галактикой.
— О'кей, Чад. Куда направляетесь?
— Рассчитываю взять какой-нибудь груз. Не знаю удастся ли. Знаете, как это бывает.
— Нет, парень, не знаем. Мы — полиция. А не грузовые бродяги. Понятно?
— О, конечно. Простите.
Вернув ему удостоверения, полицейские двинулись дальше, останавливая людей и проверяя документы.
Несчастный случай — ранняя кончина Константина Чада — оказался очень, очень счастливым.
Зайдя в ресторан, соответствующий по классу его нынешнему положению, он плотно позавтракал. Люди вокруг двигали стулья, вытягивали шеи, чтобы увидеть большой, размером со стену, телеэкран. Это тоже укладывалось. В подобном мире, где властвовали бонзы, требовавшие от своих рабочих огромного напряжения, регулярно передаваемые и обязательно посещаемые программы новостей формировали существенную часть структуры контроля.
Все было как на Гамме, только хуже. Явная, откровенно грубая и безумная пропаганда войны. Неудивительно, что малышка Джинни Джиллоу говорила о взрыве Ахенсик; судя по содержанию передаваемых сообщений, если Хорака не поспешит нанести удар первой и не подчинит себе большинство соседей, она подвергнется агрессии, будет завоевана, поругана, порабощена и попадет в кабалу. Он сохранял такое же деревянное выражение лица, какое было и у остальных. Пропаганда такого низкого качества, должно быть, велась уже очень, очень давно, раз ее воспринимали без недоумения или смеха.
Новости продолжались. Обнаружен гигантский рой чужих космических кораблей, двигавшийся из района, где, насколько известно астрономам, находились лишь редко разбросанные светила. Поэтому этот огромный флот был либо военными маневрами Рагнара или то действительно чужая армия. Никто, казалось, не встревожился. Кэродайн решил, что они считают это всего лишь очередным ходом в войне нервов, разыгравшейся среди звезд.
Приведенные цифры говорили о сотне тысяч звездных кораблей. Отсюда вытекала мораль: Хорака должна ускорить производство! Нужно запустить еще больше кораблей! Все должны работать вдвое больше.
Переход к следующим новостям воспринялся с облегчением.
На экране показался снимок корабля и выходивших из него пассажиров. Диктор объявил: «Только что из Гаммы на этом корабле прибыли последние из длинной череды презренных шпионов, разоблаченные нашей блестящей службой безопасности. Эти коварные, грязные паразиты пытаются выкрасть наши секреты и уничтожить труд многих людей. Но не бойтесь! Их всех уже поймали».
Экран показал Хсайена Коунгу и Аллуру, бледных — бледность проступила сквозь золотистый загар — в наручниках, спускавшихся по трапу. Их вытолкнули в поджидавшую черную авиамашину. На какое-то мгновение Аллура остановилась и откинула рукой густые волосы. Ее злобно подтолкнули.
Кэродайн сидел очень спокойно.
Диктор продолжал: «На этом же корабле для дачи показаний по неназванным обвинениям прибыла и директор агентства путешествий на Гамме, Гарриет Лафонде».
Гарриет, улыбаясь, сошла по трапу. Но Кэродайн успел заметить около нее мужчин, мужчин с непроницаемыми лицами, держащих руки в карманах.
Значит, Гарриет тоже была здесь на Альфа-Хораке под арестом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Это изменило степень, но не качество того, что должен был сделать Кэродайн. Прошло много времени с тех пор, как он решил, что все эти мелкие кражи секретных документов были не для него. Хсайену Коунге нужны были подробности о строительстве космического флота Хораки и их вероятная тактика на случай боевых действий. Все это было тонким делом; но Кэродайн привык иметь дело с нервным центром звездного сообщества. В конце концов не так уж давно он и сам готовил детали и определял общую линию совместного движения.
Когда-то люди многоречиво и бессмысленно говорили об империях в четыре, пять миллионов планет и о некой Королевской Планете, правящей всеми справедливо, но твердо. Ерунда, конечно. Люди никогда не могли управлять собой, даже когда они были сконцентрированы на одной планете, даже на одном континенте. Сложности создавали сами размеры звездных группировок (слово «империя» уже вышло из употребления). Здесь должна действовать такая связка, которая основывается на чем-то большем, чем ослушание большому кулаку. Кэродайн хорошо знал, что неизбежным было лишь то, чего у тебя не хватило сообразительности избежать.
Для управления межзвездным сообществом с каким-то подобием гуманности и здравого смысла, нужно чтобы все чувствовали себя друзьями. Если завелись коррупция, взяточничество, тогда ответственные будут сметены быстро. Если вы ладно, черт с ним — если вы землянин, тогда ваша гордость от принадлежности к сообществу с его благами и преимуществами — перевесит ваши стеснения от того, что вы проиграли и погрязли во взятках. Современные люди, по крайней мере, развились из зачатков цивилизации.
Кэродайн сидел, досматривая телевизионные новости, и удивлялся. Дни Хораки были сочтены, но она этого еще не знала. Хсайен Коунга был лишь винтиком в серьезном, большом механизме, таким же винтиком как Роусон и Шарон. И вот, сюда же втянута и Гарриет Лафонде.
Ему было интересно, когда же люди, сидящие вокруг него в этом ресторане, увидят, что их страхи исчезли, поймут, что они не хотят больше подчиняться, и действительно задумаются. Они еще не готовы. Еще не созрели. Дать им время, еще несколько витков их планеты вокруг их солнца…
Но у Кэродайна этого времени не было.
Троих его друзей — он всех их считал друзьями по связывающим их отношениям — держали здесь, в Хораке — центральном городе Альфа-Хораки. Интриги, хитрости, махинации, всякие секретные сведения — все это придется отложить. Направление его действий резко изменилось, и у него было не так уж много времени.
Он встал, заплатил по счету и вышел. Когда он спокойно удалялся от ресторана, четыре черных машины слетели с неба, и полицейские ворвались внутрь через передние двери. При входе они разбили множество стекла. Кэродайн усмехнулся. Так волнующе-эффектно — а птичка улетела.
Они шли за ним.
Хорошо. Это значит, что сейчас он формально отступал. Сфера его действий расширилась.
Детектор опасности на руке молчал. Он зашел в другой ресторан, выбрав на этот раз заведение высокого класса, со скатертями, и направился прямо в туалет. Там он сделал вид, что моет руки и сушит их в инфракрасных лучах.
Когда место опустело — за исключением одного человека — того, которого Кэродайн поджидал, выбирая наиболее подходящего — он подошел и ударил его по шее. Подхватив его под мышки, чтобы тот не упал, он втащил его в кабинку.
Мужчина был жив, но где-то на час он будет без сознания. Кэродайн раздел его, замирая всякий раз, когда кто-нибудь входил в комнату. Одежда была впору. Именно по этому признаку он и выбирал жертву. Еще было очень много денег, в галаксах и в местной валюте. И маленький пистолет, заряженный отравленными иглами, бесшумно стреляющий на пятьдесят футов. Противная штука.
Документы говорили о том, что его новое имя теперь было Джефферсон Рауль Логан. Лаборант, первый разряд. Кэродайн решил, что он вытирал грязь после опытов. Застегнув вишневого цвета рубашку, он усадил связанного, с кляпом во рту, Логана поудобнее и вышел, насвистывая.