Кружка для сбора на нужды бедных.
Вы не представляете, как я боялась появляться в школе в этих жалких платьях с кружкой для сбора подаяний. Я была совершенно уверена, что в классе я окажусь рядом с девочкой, чье платье ношу теперь, и что она будет шептаться, хихикать и показывать на него всем остальным. Горечь от ношения старых вещей своего врага разъедает душу. Если бы я до конца жизни носила шелковые чулки, не думаю, что мне удалось бы уничтожить этот шрам.
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЕННАЯ СВОДКА!
Новости с поля боя.
В четвертом часу, в четверг 13 ноября, Ганнибал полностью разгромил авангард римлян и повел карфагенское войско через горы на равнину близ Касилинума. Когорта легковооруженных нумидийцев захватила пехоту Квинта Фабия Максима. Имели место два сражения и небольшие перестрелки. Римляне отбили атаку с тяжелыми потерями.
Честь имею быть
Вашей специальной корреспонденткой с линии фронта,
PS. Я знаю, что не должна ждать ответных писем, и меня предупредили не докучать Вам своими вопросами, но, Дядюшка, ответьте мне только в этот раз: Вы ужасно старый или чуточку пожилой? И еще, Вы совершенно лысый или пока не совсем лысый? Очень трудно думать о Вас как о чем-то абстрактном, словно о теореме по геометрии.
Дано: высокий, богатый мужчина, который ненавидит женский пол, но весьма щедр к одной довольно дерзкой девчонке, как он выглядит?
Жду Вашего ответа.
19 декабря
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
Вы так и не ответили на мой вопрос, а он был очень важным.
ВЫ ЛЫСЫЙ?
Я совершенно точно представляла себе, как Вы выглядите – весьма удовлетворительно – до тех пор, пока не добралась до Вашей макушки, и тут я ОЧЕВИДНО увязла. Я не могу решить, Вы блондин или брюнет, у Вас нечто вроде редких седых волос, или их нет совсем.
Вот Ваш портрет:
……………………………………
Вопрос лишь в том, должна ли я добавить волосы?
Хотите знать, какого цвета у Вас глаза? Серого, брови у Вас домиком («нависают», как это называется в романах), а Ваш рот сжат в прямую линию, причем уголки губ склонны сгибаться книзу. Ах, видите, я знаю! Вы раздражительный старичок с характером.
(Звонят на службу.)
9.45 вечера
У меня появилось новое незыблемое правило: никогда, никогда не учить по ночам, невзирая на то, сколько письменных рецензий появляется утром. Вместо этого я читаю обычные книжки – понимаете, мне приходится, потому что у меня за плечами восемнадцать пустых лет. Вы не поверите, Дядюшка, какую бездну невежества являет собой мой разум; только теперь я осознаю всю его глубину. Я никогда не слыхала о вещах, которые большинство девочек, имеющих соответственно подобранную семью, дом, друзей и библиотеку, впитывает с молоком матери. Например:
Я никогда не читала «Сказки Матушки Гусыни», «Дэвида Копперфильда», «Айвенго», «Золушку», «Синюю Бороду», «Робинзона Крузо», «Джен Эйр», «Алису в Стране Чудес» или хоть слово из Редьярда Киплинга. Я не знала, что Генрих VIII был женат не один раз или что Шелли был поэтом. Я не знала, что люди прежде были обезьянами, а Эдемский сад – это красивая легенда. Я не знала, что Р.Л.С. – это инициалы Роберта Льюиса Стивенсона или то, что Джордж Элиот была дамой. Я ни разу не видела портрет Моны Лизы и (это правда, хоть Вы и не поверите) я никогда не слышала о Шерлоке Холмсе.
Теперь я знаю все это и еще многое другое, но Вы видите, сколько мне нужно нагнать. Однако, право слово, это так весело! Весь день я провожу в предвкушении вечера, потом вешаю на дверь табличку «занято», надеваю свой чудесный красный банный халатик и пушистые тапочки, подкладываю под спину собранные в кучу подушки на кушетке, ставлю возле локтя зажженную медную студенческую лампу и читаю, читаю, читаю… одной книги мне мало. Я читаю одновременно четыре. Вот сейчас это стихи Теннисона, «Ярмарка тщеславия», «Простые рассказы» Киплинга и, не смейтесь, «Маленькие женщины». Я поняла, что я единственная девочка, которая не выросла на «Маленьких женщинах». Но я никому об этом не сказала (это поставило БЫ на мне клеймо «девочки с причудами»). Я просто спокойно пошла и купила ее за $1.12 из моей последней стипендии; и, когда в следующий раз кто-нибудь упомянет про маринованный лайм, я буду знать, о чем она говорит!
(Десятичасовой колокол. Это очень сумбурное письмо.)
Суббота
Сэр,
Имею честь доложить о свежих исследованиях в области геометрии. В прошлую пятницу мы закончили работу с параллелепипедами и перешли к усеченным призмам. Наш путь познания тернист и круто идет в гору.
Воскресенье
На следующей неделе начинаются рождественские каникулы, и чемоданы уже наготове. В коридорах так тесно, что с трудом можно протолкнуться, и всех настолько переполняют эмоции, что становится не до учебы. Я собираюсь чудесно провести время на каникулах; со мной остается одна первокурсница из Техаса, мы планируем много гулять и, если будет лед, научиться кататься на коньках. Потом есть еще целая библиотека, которую предстоит прочесть, и три свободные недели на все это!
До свидания, Дядюшка, надеюсь, что Вы так же счастливы, как и я.
Всегда Ваша,
Джуди
PS. Не забудьте ответить на мой вопрос. Если Вы затрудняетесь написать, велите своему секретарю телеграфировать мне. Он может просто сказать:
Мистер Смит совершенно лысый,
или
Мистер Смит не лысый,
или
У мистера Смита седые волосы.
И Вы можете вычесть двадцать пять центов из моей стипендии.
Прощаюсь до января и счастливого рождества!
Последние дни рождественских каникул.
Точная дата не известна
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
У Вас идет снег? Весь мир, что виден из моей башни, окутан белым, снег летит сверху, подобно большим кукурузным хлопьям. День клонится к закату: солнце (холодного желтого цвета) как раз садится за весьма неприветливые сиреневые холмы, а я сижу на своем месте у окна и пишу Вам, пользуясь последними его лучами.
Ваши пять золотых монет были сюрпризом для меня! Я не привыкла получать рождественские подарки. Вы уже подарили мне так много вещей – то есть, все, что у меня есть – что у меня такое чувство, будто я не вполне заслуживаю дополнительных подарков. Но они мне нравятся так же сильно. Хотите узнать, что я купила на свои деньги?
I. Серебряные часы в кожаном футляре, которые я буду носить на запястье и которые не позволят мне опаздывать на обзорные лекции.
II. Стихи Мэтью Арнольда.
III. Грелку.
IV. Грубошерстный плед. (В моей башне холодно.)
V. Пятьсот листов желтой писчей бумаги. (Я намерена скоро начать писательскую карьеру.)
VI. Словарь синонимов. (Чтобы расширить авторский словарный запас.)
VII. (Я не очень хочу сознаваться в этом последнем пункте, но я сознаюсь.) Пару шелковых чулок.
Вот так, Дядюшка, никогда не говорите, что я не все рассказываю!
Если хотите знать, покупке шелковых чулок послужила весьма низменная причина. Джулия Пендлтон приходит ко мне в комнату заниматься геометрией, каждый вечер она сидит на кушетке в шелковых чулках, нога на ногу.
Но подождите, как только она вернется с каникул, я зайду и сяду на ее кушетку в своих шелковых чулках. Видите, Дядюшка, какое я презренное создание, но, по крайней мере, я честна; а из моего приютского досье Вы, наверняка, уже знаете, что я не идеальна.
Резюмируя вышесказанное (так наша учительница по английскому начинает каждое следующее предложение), я очень Вам признательна за мои семь подарков. Я делаю вид, что они прибыли в посылке от моей семьи из Калифорнии. Часы – от отца, плед – от матери, грелка – от бабушки, которая вечно волнуется, что я могу простудиться в этом климате, а желтая бумага – от моего младшего брата Гарри. Моя сестра Изабелла прислала мне шелковые чулки, а тетя Сьюзан – стихотворения Мэтью Арнольда; дядя Гарри (маленького Гарри назвали в честь него) подарил мне словарь. Он хотел прислать шоколадные конфеты, но я настояла на синонимах.
Вы ведь не возражаете играть роль многочисленной семьи?
А теперь мне рассказывать о своих каникулах, или Вас исключительно интересует моя учеба как таковая? Надеюсь, Вы оцените тонкий оттенок выражения «как таковая». Это последнее приобретение в моем лексиконе.
Девушку из Техаса зовут Леонора Фентон. (Почти так же смешно, как Джеруша, не так ли?) Она мне нравится, но не так сильно, как Салли Мак-Брайд; мне никто не будет нравиться больше Салли, за исключением Вас. Я всегда должна любить Вас больше других, поскольку Вы объединяете в одном лице всю мою семью. Всякий раз, как выдавался погожий день, Леонора, я и еще две второкурсницы, одевшись в короткие юбочки, вязаные куртки и шапочки и прихватив с собой блестящие палки, чтобы с их помощью расчищать себе путь, отправлялись на прогулку и исследовали окрестности. Однажды мы пришли в город, в четырех милях отсюда, и остановились в ресторане, куда ходят обедать девочки из колледжа. Мы ели жареные омары (35 центов), а на десерт – гречишные оладьи и кленовый сироп (15 центов).
Сытно и дешево.
Это было так забавно! Особенно для меня, так как это ужасно не похоже на приют; всякий раз, покидая студенческий городок, я чувствую себя словно бежавшая преступница. Раньше, чем я успела подумать, я начала рассказывать остальным о своих впечатлениях. Фигурально выражаясь, кошка почти выпрыгнула из сумки, когда я схватила ее за хвост и засунула обратно. Мне ужасно трудно удерживать в себе все, что я знаю. По натуре я очень доверчива; если бы не было Вас, с кем я могу поделиться, то я бы лопнула.
В прошлую пятницу вечером патронесса «Фергюссена» устроила мероприятие по изготовлению леденцов из черной патоки для тех, кто остался в других колледжах. Нас собралось двадцать две девочки – первокурсницы, второкурсницы, третьекурсницы и старшекурсницы, – объединенные дружеской договоренностью. В огромной кухне, на каменных стенах висят рядами медные горшки и чайники, самая маленькая кастрюля среди них размером с бак для кипячения белья. В «Фергюссене» живут четыреста девочек. Шеф-повар в белом колпаке и фартуке извлек еще двадцать два белых колпака и фартука – не представляю, откуда он взял так много – и все мы превратились в поваров.