Берек повесил трубку. В тот же день Лахман переехал в новый отель из стекла и бетона, в котором жили его коллеги — еще шестеро обвиняемых на Собиборском процессе.
ДА И НЕТ, НЕТ И ДА
Гиммлер возвысил Штангля, Штангль — Вагнера, Болендера. Не последнее место в этом ряду занимал и Эрвин Ламберт. Когда группенфюреру СС Одилио Глобочнику стало известно, что реконструкция дома отдыха для офицеров лагеря отнимает у Ламберта много времени, он был этим весьма недоволен и сделал выговор коменданту. «Этим могут заняться другие, — сказал он, а Ламберту с улыбкой заметил: — Орлу не пристало гоняться за мухой».
И вот Ламберта поднимают с места для допроса. Стоит он немного ссутулившись, с опущенной головой. Отвечает неохотно и односложно — «да, нет, нет, да». Понемногу все же удается его «расшевелить».
— Когда приступили к осуществлению акции «Т-4», потребовался человек, умеющий свободно читать чертежи. И тогда меня привлекли к работе.
— К какой именно работе вас привлекли?
— Тогда я этого не знал.
— Но все же работали?
— Да.
— В таком случае вы обязаны были знать, чем занимаетесь?
— Нет.
— И так, не ведая того, вы в замке Хартгейм близ Линца построили первую газовую камеру?
— Да, то есть нет.
— Как это понять?
— Я строил, но что там будут делать, не знал.
— Чем вы можете это доказать?
— Тем, что впоследствии камера работала плохо и я вынужден был ее перестроить.
— И на этот раз вы уже знали, что и для кого вы строите?
— Что — да, для кого — нет.
— А в Бернбурге, Хадамаре, Собиборе, Треблинке — там вы знали, для кого и что вы строите?
— Да.
— Лично вам приходилось гнать людей в газовые камеры?
— Нет.
— Ни разу? Попытайтесь вспомнить.
— Кажется, нет.
— Кажется или нет?
— Нет.
— Чем вы занимались до акции «Т-4»?
— Я был строителем.
— А в последние годы?
— Начальником высоковольтной линии в Дюссельдорфе.
— Свое участие в убийстве множества людей вы признаете?
— Нет.
КРЫТО
По внешности, одежде, манерам бывшего унтершарфюрера СС Роберта Юрса можно принять за кого угодно, только не за дворника. Сперва он отвечал осторожно, взвешивая каждое слово, потом разошелся, повел себя развязно, даже нагло, так что председателю суда пришлось призвать его к порядку. Тем не менее он не переставал жонглировать специфическими выражениями завзятого картежника: «Когда двое играют, один должен выиграть, а другой — проиграть», «Тот, кто не годится для карточной игры, не годится и для других дел», «Крыто».
На вопрос, что привело Юрса из Франкфурта в Хадамар и Собибор, последовал ответ:
— Двести сорок марок месячного жалования. — И тут же: — Сумма не ахти какая, но, как говорится, на худой конец и воробей птица.
— Каковы были ваши обязанности в Собиборе?
— Примерно такие же, как у Иттнера. Я составлял акты на конфискованное имущество и давал их Иттнеру на утверждение. В какой-то мере я был его секретарем. До споров у нас не доходило. На службе старшим был он, а в казино я. В игре со мной никто сравняться не может.
— Кто отбирал вещи у заключенных?
— Мне все давали готовым.
— Имеются показания, что вы набрасывались на вновь поступивших в лагерь с криком: «Золото, золото, ценные вещи!»
— Я этого не помню. Разве только мне приказывали так кричать. Но мне, фактически секретарю, никто не мог давать таких приказаний.
— Как часто и на какой срок вы в Собиборе получали отпуск?
— Как все. После сорока двух дней работы — восемнадцать дней отпуска.
— И как все, вы увозили домой золото, деньги и награбленные вещи. Вам это доставалось легче, чем другим.
— Почему легче? Все знают: старшая карта кроет младшую… Другим можно было взять с собой сопровождающих, а я должен был все таскать сам.
— Чем вы занимались после войны?
— Кроме азартных игр, чем еще я мог заниматься?
— У вас есть образование, и вы, по вашим собственным словам, работали также секретарем.
— Секретарем, счетоводом имело смысл работать во время войны, а после… Какая разница? Было бы чем крыть…
ФИЛАНТРОП
Ганс-Гейнц Шютт прямая противоположность Роберту Юрсу. Шютт полон непомерной гордости, и, даже сидя на скамье подсудимых, он прислушивается главным образом к самому себе. Когда его перебивают, останавливают, он злится, угрюмо хмурит брови и дает понять, что в своем городе он и сейчас у руля. В позе, в жестах, сопровождающих его ответы, — кичливая спесь. Нет, он не простой уполномоченный торговой фирмы, распространяющий ее продукцию по всему миру, а ответственный представитель, он…