О предстоящем празднестве вслух нигде не говорилось. Больше того, были приняты меры, чтобы об этом знали лишь немногие, и даже приглашенные были уведомлены о месте и времени сборища лишь в последнюю минуту. Для этого несколько раз умышленно переносили место сбора. Организаторов особенно смущала излишняя горячность молодых неонацистов. На свой страх и риск те пригласили гостей из соседних стран — Аргентины, Боливии, Чили, Парагвая. Более опытные и осторожные «бывшие» пытались охладить их пыл. В который раз просеивали и резко сокращали списки приглашенных. Кое-кому заявили, что празднество на этот раз придется отложить, зато, мол, в будущем году, когда фюреру исполнилось бы девяносто, оно будет отмечено широко, с размахом.
Так было сообщено и Терезе Штангль, и Гросс, узнав от нее об этом, посоветовал Вонделу с поездкой в Бразилию повременить.
Однако празднество, правда, не так широко, как этого хотелось Вагнеру, все же состоялось.
В то утро, когда Альфред Вилкельман, владелец небольшого, но фешенебельного отеля «Тиль» в курортном городке Итатиая (в ста тридцати километрах южнее Рио-де-Жанейро), объяснял поварам, какие изысканные блюда им придется готовить, начальника политической полиции штата Гуанабара уведомили о том, что двадцатого апреля в отеле «Тиль» соберутся делегаты подпольной Коммунистической партии Бразилии. Альфред Вилкельман был известен полиции как человек, тесно связанный с нацистами. Было маловероятно, что он согласился предоставить свой отель для собрания коммунистов, но это еще ничего не значит. Возможно, что сам Вилкельман не знает, каких гостей ему предстоит принять, а уж полиция в этом разберется и постарается принять надлежащие меры.
Как только блюстители порядка оцепили отель, им стало ясно, что здесь собралась публика иного рода. За богато сервированными столами сидели изрядно выпившие господа и во всю мочь орали «Хайль Гитлер!». В здешних краях это было привычным делом и не наказывалось. Но полицейским отступать уже было неловко, так как еще до них здесь появились вездесущие газетчики.
Несколько человек из тех, кто сидел за председательским столом, и среди них Вагнер и фрау Тереза, успели незаметно выскользнуть из банкетного зала и юркнуть в боковую комнатушку, но и там оставаться долго нельзя было. Один из официантов показал им мало заметный запасной выход. Вагнер не спеша, с напускным спокойствием вышел во двор отеля, и тут же его ослепила вспышка магния. Сфотографировали его одного, его вместе с Терезой и еще раз, когда с ним поравнялся какой-то человек. Разглядев его, Вагнер остолбенел. Сходство этого человека с самим Вагнером было поразительным, как если бы они были близнецами. В том же возрасте, одного роста, такой же, как и он, тощий, со впалыми щеками. Вагнеру на мгновение показалось, что он смотрит в зеркало и видит в нем свое отражение. Он побагровел, глаза его загорелись гневом. Что здесь происходит? Как попал сюда этот тип?
Вокруг них начали собираться люди, удивленно поглядывая то на него, то на его двойника. Значит, все видят, что они поразительно похожи, будто одна мать их родила. Вагнер ничего не мог понять: откуда этот человек взялся, кто мог его подослать и с какой целью?
Тереза взяла Вагнера под руку, и они направились к машине. Никто их не останавливал, ни о чем не спрашивал. В дороге он стал понемногу успокаиваться: ничего, мол, страшного не произошло, встреча с двойником, скорее всего, была шуткой, чьим-то розыгрышем. Быть может, это и лучше, что у него появился двойник. Тем труднее будет докапываться до его прошлого, и его скорее примут за того, за кого он себя выдает.
— Жаль, что торжества так нелепо кончились, — обратился он к Терезе, — но считать это провалом, думаю, нет основания.
Тереза же, до этого, казалось, спокойно сидевшая рядом с ним, возразила:
— Густав, это не так. Задумано все было хорошо, но получилось явно неудачно. Что-то надо предпринять, — в ее словах чувствовалась озабоченность.
Но Вагнер не разделял ее опасений.
— Глупости! Выдумываешь! — отчитал он ее, как неразумное дитя, и, немного успокоившись, добавил: — Никого ведь не задержали, фамилий ни у кого не спрашивали и не записывали.
Но Тереза продолжала настаивать:
— А я тебе говорю, что теперь надо быть особенно осмотрительным. Фотографии напечатают в газетах, и многим они раскроют глаза.
— Ни фамилии Вагнер, ни даже Мендель под фото не будет, — уже менее уверенно продолжал он стоять на своем.
— Твоей, вероятно, не будет, зато будет моя или же того типа, что так на тебя похож.
— Когда я увидел его во дворе отеля, мне, по правде сказать, показалось, что это какая-то галлюцинация. Он, очевидно, тоже сидел в зале. Теперь мне ясно, отчего все поглядывали на меня и посмеивались. Ты хоть знаешь, кто он?