— Если так, то на сегодня все вопросы и ответы исчерпаны. Пошли, Болендер! Машина у входа. Пойдете посредине — между мною и этим молодым человеком. Руки назад!
Фейгеле дожидалась в машине. Когда Болендер уже был за решеткой, они с Береком помчались телеграфировать Кневскому в Варшаву. Домой они добрались поздно ночью.
Глава восьмая
СОБИБОРСКИЙ ПРОЦЕСС
НЕ ОТВЕЧАТЬ — ТОЖЕ ОТВЕТ…
«Бонн. Одиннадцать бывших эсэсовцев и один младший офицер полиции будут в сентябре месяце переданы суду присяжных в городе Хагене (Федеративная Республика Германия) по обвинению в массовом уничтожении людей в бывшем гитлеровском лагере смерти Собибор.
Процесс, на котором будут заслушаны тридцать четыре свидетеля, продлится несколько месяцев».
Такое сообщение было опубликовано 22 апреля 1965 года в польской газете «Жице Варшавы».
Об этом же на различных языках писали сотни газет во многих странах: одни крупным шрифтом на первой странице, другие петитом где-нибудь на последней.
Зал, в котором происходит пресс-конференция, высокий, просторный. Портьеры на приоткрытых окнах раздвинуты, и видно, как солнце выплывает из-за облаков. По теневой стороне тротуара движется густой людской поток. Говорят, когда люди предпочитают теневую сторону, это первый признак наступившего лета. Сюда, в город, оно пришло уже давно. Идет последняя неделя июня.
Собравшимся объявили, что их просят занять места. Первым к микрофону подошел человек с добродушным смуглым лицом. Длинные до плеч волосы придавали ему вид художника. На мгновение он залюбовался бликами на крыше противоположного дома и не спеша начал свою речь с панегирика солнцу, которое одинаково светит всем людям на земле. Как искушенному оратору, ему не составляло особого труда совершить плавный переход от хорошей погоды к судебному процессу, ради которого почтенные господа и собрались здесь. Но по мере того как он говорил, приподнятый тон его понемногу тускнел.
— Еще в апреле мы объявили о начале судебного процесса над бывшими служащими бывшего лагеря уничтожения Собибор. Да, как это ни неприятно, но это был лагерь уничтожения, лагерь смерти, а не концентрационный лагерь, как некоторые его называют. Кое-кто из зарубежных журналистов и даже у нас в Федеративной Республике сомневается в том, что судебное разбирательство начнется в назначенный срок. Заверяю вас, что на этот раз срок окончательный. Но вот точную дату окончания процесса назвать не смогу. Председатель окружного суда господин Штракке полагает, что это будет 24 декабря. Если это не подтвердится, прошу вас лично ко мне претензий не иметь. Судить людей, как вы сами понимаете, не просто. Это только мифологическая богиня с завязанными глазами и весами в руках спокойно и точно отмеряет каждому заслуженную кару… Мы же не боги. Одни лишь материалы следствия занимают свыше ста томов. Заглянуть в них вы, к сожалению, не можете, но я думаю, что сегодня вы получите некоторую информацию, которая позволит вам объективно осветить этот не имеющий себе равных процесс, как, впрочем, и само восстание.
Оратор сделал многозначительную паузу и продолжал:
— Процесс не имеет себе равных по целому ряду причин. Прежде всего потому, что еще за год и семь месяцев до капитуляции рейха и за девять месяцев до того, как Красная Армия заняла территорию, на которой находится Собибор, пленные, не ожидая помощи со стороны, подняли восстание и сами себя освободили. Понять их и посочувствовать им можно. В то же время следует сказать, что они самовольно приняли на себя полномочия суда и сами вынесли и привели в исполнение приговор над персоналом лагеря. Как могло случиться, что фантастический план восстания осуществился, — это другое дело. Определенные обстоятельства благоприятствовали восставшим. Комендант и некоторые эсэсовские офицеры в это время находились в отпуске, а в их отсутствие, вероятно, в лагере ослабла дисциплина. На руку восставшим было и то, что возглавил их отважный и, надо полагать, опытный военный, успевший за три недели пребывания в лагере завоевать огромное доверие у этой разношерстной массы людей из разных стран.
Каким образом этот советский офицер попал в Собибор, где, согласно приказу Гиммлера, советским военнопленным не полагалось находиться, — остается загадкой. Возможно, кое-кого из вас это заинтересует. Известно, что перепутали маршрут, по которому должен был следовать эшелон. Такое могло произойти по ошибке телеграфиста, железнодорожного диспетчера. Может также возникнуть мысль о том, что это был не просто советский офицер, случайно оказавшийся в Собиборе в тот момент, когда там вспыхнуло восстание. И такие случаи известны. Недавно я читал об одном таком человеке, засланном со специальным заданием в Варшавское гетто.