История эта ему хорошо запомнилась, так как вся его карьера тогда висела на волоске. В ответ на запрос начальник Бранденбургской тюрьмы сообщил, что… он просит извинения. Если суду это неинтересно, он может не продолжать, только хотел бы, чтобы в протоколе было зафиксировано, что в свое время он категорически отказывался сжигать тела убитых немцев.
Курт Болендер поправляет свой новый галстук и платочком протирает и без того чистые очки в массивной оправе. Кто посмеет утверждать, что он, Курт Болендер, личность второстепенная? Сколько внимания уделяют ему в первый день процесса, намного больше, чем всем остальным обвиняемым. Не зря председатель суда начал допрос именно с него.
Нет. Предъявленных ему обвинений он не признает. Его руки никогда не были в крови. Он сам пострадал. Он был осужден на суде в Кракове и отправлен в Данцигский штрафной лагерь на девять месяцев. Судью интересует, за что его осудили? Болендер с достоинством отвечает: это несущественно. Он не обязан рассказывать всем о вещах сугубо личных, интимных, касающихся его одного. Да, из-за женщины. Он попросил свою приятельницу дать суду показания в его пользу против его бывшей жены… Как ему удалось после суда получить два ордена? Он полагает, что обязан этим Францу Паулю Штанглю и главному инспектору всех трех лагерей уничтожения — Собибора, Треблинки и Бельжеца — штурмбанфюреру СС Кристиану Вирту, которые дали о нем положительные отзывы.
Снова он утверждает, что ни о каких двухстах пятидесяти тысячах умерщвленных газом в Собиборе не знает. Абсолютно ничего. Что это за «небесная дорога»? Он был начальником третьего сектора, или же, как его именовали, третьего лагеря, но ни о каких «небесных дорогах» знать не знает. Две большие ямы он после возвращения из отпуска видел, а как же могло быть иначе? Время было летнее, стояла жара, кругом было полно мух и всякой другой нечисти. Они забирались в каждую щелочку. Вызывали у всех ужас и омерзение. Как же можно было не закапывать мертвых?
Председатель суда призывает Болендера не отклоняться от темы, а отвечать на вопросы, которые ему задают.
— Эсэсовскую форму вы носили всю войну?
— После суда в Кракове меня из СС исключили.
— И больше вы ее не надевали?
— Надевал.
— Самовольно, значит. Как же это вам удалось?
— В штрафном лагере не сделали пометки в документах о том, что меня исключили из СС.
— Как вы называли свою собаку в Собиборе?
— Бари.
— А еще как?
— Не помню.
— Собаку вы называли «Менш» — «Человек». Вы ее науськивали: «Менш, хватай собаку!», и она набрасывалась на жертву и перегрызала ей горло.
— Ничего подобного. Собака сама бросалась на все, что быстро двигалось.
— Для этого вы подгоняли узников плеткой или же стреляли из пистолета?
— Подгонять было необходимо, так как шли они медленно, а на железнодорожную станцию прибывали все новые эшелоны.
— Кого вы застали в Собиборе, когда возвратились туда после восстания?
— Из моих прежних коллег там никого уже не было. Не застал я также и рабочих команд.
— Куда делись узники, которые были заняты на работе в лагере?
— Тех, кто не успел бежать, и тех, кого поймали, расстреляли.
— Что предприняли лично вы?
— Мне приказали доставить евреев из других лагерей, чтобы замести следы Собибора.
— Вновь прибывшие сделали свое дело, а потом?.. Я жду, отвечайте на вопрос.
— Мы вынуждены были выполнять приказы.
— Вы их убили?
— Их убили.
— Лично вы в них стреляли?
— Я тогда уже воевал в Италии против партизан, как же я мог расстреливать в Собиборе?
— Вы могли это сделать до Италии. Не так ли?
— Не знаю.
— Почему вы после войны свою фамилию Болендер сменили именно на Бреннер?[20] Вы не отвечаете. Я поставлю вопрос по-другому. Это связано с тем, чем вы занимались в Бранденбурге и Собиборе?
— Да.
— По документам вы числитесь умершим?
— Это моя бывшая жена объявила меня умершим.
— И получает за вас пенсию?