Когда моя роль кончилась, я решила незаметно прошмыгнуть под галеркой, но чьи-то руки схватили меня на бегу. От неожиданности я зажмурила глаза, а когда открыла их, увидела отца. Он смотрел на меня с удивлением и слегка улыбался. Потом, нагнувшись, крепко поцеловал. Я не привыкла к ласкам отца и тем более к похвалам и тут же, вырвавшись, убежала. Представление окончилось. Мои родители, похлопав меня по плечу, деловито сказали:
– Молодец, дочка!
А дома во время ужина дядя Павлуша, ни к кому не обращаясь, как бы вдруг вспомнил что-то забавное и произнес:
– Ну и голосище у тебя, Ванька-барабанщик! На галерке слышно.
Когда Павлуша бывал в хорошем настроении, он в шутку называл меня Ванькой-барабанщиком.
Ужин кончился, и никто больше ничего обо мне не сказал, точно я не первый раз в жизни, а сто раз уже разговаривала на сцене. Зато я пантомиму «Браконьеры» запомнила на всю жизнь. Был потом такой момент, когда этот экспромт мне очень пригодился.
Однажды в школе на переменке ко мне подошел старшеклассник и сказал:
– Жеймо! А я тебя вчера видел в цирке.
– Подумаешь! – Я равнодушно поглядела на него, а мальчик смотрел на меня с любопытством, точно видит впервые в жизни, хотя встречал каждый день в течение двух недель. Потом, щеголяя словами, спросил:
– Когда началась твоя цирковая карьера?
Слово «карьера» мне очень понравилось, но вот когда она, действительно, началась? Мне было трудно ответить. Мальчик решил, что я зазнайка и не хочу с ним разговаривать. Обидевшись, он отошел. А дома я спросила дедушку:
– Когда началась моя цирковая каррь-ера? – уж очень приятно мне было произносить это слово, и я усилила его раскатистым «р».
Дедушка взглянул на меня, прищурив один глаз:
– Это как считать, моя дорогая.
– Но всё же! – настаивала я.
– Твоя мама, – сказал дедушка, – пошла в цирк на представление, как обычно. Крутила сальто-мортале, как обычно. Вернулась домой и родила тебя. Может быть, тогда и началась твоя цирковая карьера?
Дети циркачей учатся ходить не дома на теплом полу, а на манеже, покрытом опилками. Когда я думаю о детстве, я всегда вспоминаю не дом, не уютную кроватку, а цирк и его арену.
Когда в конце 1922 года мы приехали на гастроли в Уфу, наш папа сразу почувствовал себя не совсем здоровым. Я стала замечать, что во время номера он часто выходил с манежа, а если говорил какую-нибудь репризу[9], то мог, не докончив, вдруг исчезнуть, а мама, оставшись на арене, продолжала его реплику, обращаясь к «рыжему» клоуну, младшему брату отца Павлуше. Как-то раз, когда отец вышел, я побежала следом. На конюшне его не оказалось, он ушел на галерку – не хотел, чтобы его видели, а главное, слышали. Остановившись у входа, я смотрела на папу, который пытался побороть приступ неудержимого кашля. Я стояла, боясь пошевелиться. Дома я как-то не замечала, что папа так простужен и кашляет. Но то, что я увидела потом… Держась одной рукой за столб, поддерживающий галерку, отец быстро вытащил из кармана белоснежный носовой платок, приложил его к губам и как бы вздохнул. Платок обагрился алой кровью. Мне хотелось закричать, но я закрыла рот рукой.
Папа постоял несколько минут, как бы отдыхая. Потом медленно спрятал платок, пригладил свои черные, как вороново крыло, волосы, одернул костюм и повернулся так для меня неожиданно, что я едва успела спрятаться за сетку от полета, грудой лежащую неподалеку под брезентом.
Быстрыми шагами папа вернулся на арену.
В тот же вечер я все рассказала Эле. Оказалось, что она уже давно знает о страшной папиной болезни, услышала, как доктор разговаривал с дедушкой. Болезнь называлась скоротечной чахоткой.
Много раз мама уговаривала отца поехать в Крым или на Кавказ, но он отказывался – считал, что это бесполезно.
– Меня ждет такой же финал, как мою мать, – сказал папа. А это, – он показал руку, на которой было кольцо с бриллиантом, – пригодится вам на черный день.
И черный день настал… На следующее утро, когда мы завтракали, папы за столом не было. Он лежал в постели в соседней комнате. Днем пришел доктор и, осмотрев отца, долго о чем-то совещался с мамой и дедушкой. Мы с сестрой услышали только последнюю фразу, сказанную уже в передней: «Только Крым или Кавказ, другого лекарства у меня нет».
В этот день на репетицию никто не пошел. После обеда папа, постучав ложечкой о стакан, позвал нас к себе.
– Мне сегодня пришла в голову занятная идея, – сказал он оживленно, – сделать бенефис Эли и Яни.
– Сейчас бенефис?! – удивилась мама.
– Именно сейчас. Дайте мне перо и бумагу.
9
Реприза (от фр. reprise) в цирке – словесная, словесно-действенная или пантомимическая шутка, острóта, исполняемая клоунами.