Положив себе на колени поднос, а на него лист бумаги, папа начал что-то быстро писать.
– Итак, программа готова, – объявил он вскоре, – первый номер: двойной вольтиж, бенефициантки Эля и Яня. Потом идут подряд два номера, неважно какие, на усмотрение труппы. Второй номер бенефицианток – ковбойский акробатический танец, его они здесь еще не исполняли. Танец интересный, и костюмы очень эффектны… Потом еще два номера на усмотрение коллектива и сразу па-де-де на Орлике: исполняют бенефициантка Яня и Пауль (Паулем звали в цирке нашего дядю Павлушу).
– Я с Павлушей ни разу не ездила, – напомнила я.
– Это даже хорошо, – возразил дядя. – Новый партнер – новые неожиданности. Не волнуйся. Попробуем сначала дома, на полу, а потом уже в цирке, на Орлике.
– После антракта, – сказал папа, – будет джигитовка. Бенефициантка – Эля!
– Но Эля ездит только вольтиж, а джигитовка – это же совсем другой номер, – засомневалась мама.
– Для того и бенефис, чтобы показать, на что артист способен. Завтра же дедушка и Павлуша начнут с тобой репетировать. А после джигитовки – лезгинка с кинжалом в зубах. Нравится тебе? – обращаясь к Эле, спросил папа.
– Мне только нужен добавочный трюк: стрелять на полном ходу, скача на Орлике. Наша тетя ведь ездила джигитовку со стрельбой, и учил ее дедушка. Почему же он не может научить и меня?
– Научить-то научит, только хочешь ли ты быть джигитом?
– Еще бы! – у Эли от восторга даже глаза засверкали.
– Следующие два номера, – продолжил папа, – по выбору труппы. А потом опять бенефициантки – кордебалет. Солистка Янина. А вот какой балет, это уж вам решать.
– А что, если сделать примерно такой же номер, как был у Кадыр-Гуляма? – предложила я.
– Можно, только верблюдов нет… – ответил Павлуша.
– А если… – не унималась я, – если вместо верблюда… Сейчас придумаю! Значит, выезжаю я на тележке или на двуколке в турецком костюме, как жена Кадыра. За мной – невольники… Только кого вместо верблюда? Может быть, ослика?
– Где мы найдем в Уфе ослика? Сомнительно… – произнес папа.
– Раз нет осла, можно и козла! – вмешался дед.
– Правильно! – хором одобрили мы.
– Во-первых, смешно, – продолжал дедушка, – во-вторых, такого номера еще ни у кого не было.
– Козел есть, – вмешался Павлуша, – совсем недалеко, у нашего хозяина квартиры. Мы сделаем его козлу рекламу, к тому же на бенефисе хозяин с козлом заработают да еще посмотрят бесплатно программу.
– Вот ты и займешься козлом, – сказал папа Павлуше. – Итак, после этого номера – два вставных и, наконец, что-нибудь давно забытое. Концерт на органе – сестры Эля и Яня. Они исполнят «Лисистрату», а на бис – революционную песню.
На органе мы с сестрой играли, когда мне было семь лет, а Эле восемь. Помню, во время концерта я вдруг забыла, какую трубу мне нужно потрясти. Сестренка выручила меня мгновенно, она схватила трубу, которую полагалось трясти мне. Концерт был спасен, и я вспоминаю это с благодарностью до сегодняшнего дня.
– Еще один номер бенефицианток, – продолжил папа, – новый танец. Акробатический. Он будет называться… – он выжидающе посмотрел на меня.
– «Возвращение с бала»! – тотчас уверенно откликнулась я.
– Как ты это себе представляешь? – спросил отец.
– Эля и я в «домино».
– «Домино» у вас нет, – тотчас прозаически вмешалась мама.
– Тогда… Эля во фраке! Ведь фрак у нас есть? Правда? А я… Черная пачка, черная треуголка с большущей красной пуговицей, а на лице маска! – воскликнула я торжествующе.
– Только помни, – сказала мама, – что белой пачки у тебя уже не будет.
– Почему?
– Да потому, что я выкрашу ее в черный цвет. Согласно твоему предложению, – спокойно ответила она.
А папа уже обсуждал с нами третье отделение. Первый номер – полет! Мальчики из труппы исполняют свои обычные трюки.
– А на закуску, – заявил папа, – наша Эля!
– Но ты же нам не позволяешь летать!
– А летать она и не будет. Только в перерыве, пока полетчики отдыхают, Эля станет работать на трапеции. Падать в сетку она уже давно научилась. Если мне не изменяет память, лет в восемь.
– А я что буду делать? – спросила я с обидой. – Я уже умею все, что Эля!
– У тебя будет соло в балете, а у Эли только кордебалет, поэтому ей полагается компенсация. Для справедливости.
Может быть, Эле и полагалась компенсация, но мне от этой компенсации сразу захотелось плакать.
– Итак, программа составлена, – сказал папа. – Можно давать анонс. Через семь дней бенефис Эли и Яни. Дирижировать оркестром буду я. И никакой врач меня в постели не удержит, – закончил наш отец.
Каждый день, когда мы возвращались с репетиции, папа ждал нас в постели. По кровати были разбросаны ноты, рядом на ночном столике лежали разные лекарства, стояли микстура, облегчающая приступы кашля, и алоэ с медом, которое мама приготавливала сама каким-то особым способом. Мама теперь не участвовала в цирковых представлениях – не хотела оставлять папу одного даже на минутку.