Алексей Игнатов
Длинный путь
Часы не были сломаны. Я видел много странного, но все равно, как последний упертый дурак, убеждал себя, что часы сломались. В глубине души я хотел верить, что все наши эксперименты, все опыты, которые мы ставили — просто игра.
— У меня часы сломались! Спешат, — пожаловался Эрик, когда пришел в мою мастерскую под самое закрытие.
Со сломанными часами всегда идут к часовщику, но странно слышать от Эрика что-то про часы, а не про машины. Обычно стоит ему открыть рот, и оттуда уже почти звучит рев моторов. Если он говорит не про коробку передач или новое шоссе, то это уже довольно удивительно. Я вскрыл часы и не нашел в них поломок. Просто старые механические часы. Мало кто еще носит такие, но они были в полном порядке. Я сверил время, и утром часы шли идеально, не сбивались ни на секунду.
— Часы не сломаны. И они не спешат! — я вернул их Эрику, но он мялся и не хотел уходить.
— Они спешат, но не постоянно. Пока я пешком хожу, или катаюсь просто так, все в порядке. А когда проезжаю тоннель, они убегают вперед.
Тогда я услышал про тоннель в первый раз, но не обратил на слова Эрика особого внимания. Разговор выехал на привычный путь, и когда прозвучало слово «проезжаю» я почти перестал слушать. Практически каждый, кто был знаком с Эриком, знал, что он бредит машинами. Я знал его лучше прочих, и понимал, что машина для него — средство, а не цель. Бредил Эрик поездками. Он любил движение! И не скорость, как другие, а расстояния. А машина — просто способ найти длинный путь, уехать туда, где никогда не был, где не узнаёшь ни одного дома, где нет знакомых лиц. Дорога — это целый мир, который открывается с каждым новым поворотом. Так он сам говорил, и ехал, даже когда дойти пешком было бы быстрее.
Иногда он посмеивался и говорил, что однажды найдет на самом деле длинный путь, и уедет туда, куда пока не смог добраться никто. На северный полюс на машине! В Антарктиду. На Эверест. Он объехал вокруг планеты своим ходом и ненадолго прославился. Но самый далекий путь заворачивается в кольцо и возвращает странника к началу.
Так что вопрос: «Что за тоннель?» — я задал просто из вежливости. Он ответил, и вот тогда стало интересно. Я знал этот тоннель — безымянную дыру, метров двадцать длинной, пробитую в горе на окраине города. Странно, что после кругосветки на колесах его интересует занюханный тоннель, в котором бомжи справляют нужду.
— И что в тоннеле? — спросил я Эрика, и опять замялся.
— В тоннеле все немножко очень странно. Лучше я покажу!
И он показал мне тоннель. Я заглянул в него, и не увидел никаких странностей. Просто каменная труба с дорогой, ничего интересного. Эрик заставил меня сверить наши часы и прошел по тоннелю. Вернулся, и мы снова сверили часы.
— И что? Ничего не случилось! — я смотрел на часы и не понимал, что он хочет этим сказать.
— Вот именно! — Эрик сиял. — Тоннель ничего не сделал с часами.
— И эта твоя странность, ради которой я сюда тащился, состоит в том, что тут ничего не происходит?
— Да погоди ты, — отмахнулся Эрик, — это только начало. Давай еще раз сверим часы.
Мы сверили, и я уже шлифовал в голове язвительный ответ, полный сарказма, готовил его к возвращению Эрика из второго паломничества по тоннелю. Он сел за руль машины, включил музыку, и торжественно вкатился в темноту. Я смотрел ему вслед. Машина отдалялась, становилась чуть меньше, звук ее мотора слабел.
И Эрик выехал на свет. Ничего не случилось! Кроме моего потерянного времени. Пришлось ждать, пока он развернется и проедет обратно. Он вышел из машины и сунул часы мне под нос.
— Видал? Сравни время!
Его часы спешили на 4 часа.
— Ты перевел часы, что ли?
— Нет, не переводил. Они сами спешат в тоннеле. Причем только пока еду в ту сторону, а не обратно. И только пока еду, пешком ходить бесполезно. Я заметил случайно, пока счет шел еще на минуты. Но часы убегают вперед, и каждый раз сильнее. В прошлый раз ушли на два часа, до того на час, а еще того — на полчаса. Давай еще раз время сверим время!
Он подвел часы, у меня на глазах завернул их в пластиковый пакет и уложил в багажник. Запер его, а ключи отдал мне. Я смотрел на него, как ребенок смотрит на фокусника, и ждет, пока из шляпы появится белый кролик. Эрик опять въехал тоннель. Проехать двадцать метров — вопрос нескольких секунд. Больше времени уйдет, что бы развернуться, хотя и обратная дорога не займет даже минуты.
Но когда он забрал ключ, открыл багажник и вынул часы, все еще в пакетике, сквозь тонкую пленку я увидел своего белого кролика. Часы спешили на восемь часов. Они не могли спешить, они были совершенно исправны, но спешили. Что-то в тоннеле сбивало их с толку. Я не мог и представить, как такое может быть, и это раздражало. Я никогда не любил фокусы! Даже ребенком хотел знать только, как фокусник творит свои чудеса, хотел разоблачить его, избавиться от тайны. Понимать, в чем секрет и как все устроено — вот чего я хотел. Не загадку, а решение.