— Ручку? Обычно дарят руку и сердце.
— Ручку, — Тору хлопнул себя по лбу, — какой же позор, Ками-сама, — простонал он. — Мне нужно перевестись в другую школу.
— А ведь ты наверняка когда-нибудь девушку найдёшь, — сказал Юмэ. Голос его звучал измождённо, — вы до старости проживёте непорочными душами?
— Не найду, — категорично ответил Тору, — проживу жизнь в одиночестве.
— Как грустно, что я не вхожу в твои планы, — нарочито опечаленно сказал Юмэ, — а я-то, дурак, думал, что мы стали так близки. Я рассказал тебе так много, почти как… — он вдруг осёкся, но вскоре продолжил, не давая возможности спросить, — а ты даже не видишь меня в своём будущем.
— Ты же не девушка, — всерьёз оправдался Тору, — я не могу на тебе жениться.
— Ты сказал «не могу», — Юмэ немного повеселел. Тору стало спокойнее — переживать чужое расстройство было тяжелее собственного. — Но не сказал «не хочу».
— Я не имел в виду…
— Ты покраснел, я же вижу, — Тору рефлекторно закрыл лицо и уши руками. Он, находясь в полном замешательстве, отвернулся от смеющегося Юмэ и не знал, что ответить на странное замечание.
— Ладно, ладно. Я обещал показать кое-что.
Юмэ поднялся на ноги и в следующую секунду с комнатой стало происходить что-то необъяснимое: Тору глупо уставился на позеленевшие стены, исчезнувшую лампочку и покрывшийся травой пол. Через мгновение стены будто растворились, сменившись уходящим вдаль пейзажем. От прежней комнаты осталось лишь стекло, отделяющее Тору от Юмэ. Оно растянулось в ширину, не давая возможности выйти за его пределы и увидеть друг друга.
— Ну как? — спросил Юмэ.
Тору огляделся: за его спиной стоял невысокий домик на два этажа и щуплый чердак — от запылённых окон и выцветших деревянных панелей веяло стариной и уютом. Дом открывал вид на просторное поле и скромный сад: цветущая сакура и берёзы? Мать не раз говорила о берёзах, как о главных российских деревьях, а сакура считалась одним из символов Японии, поэтому Тору был удивлён, увидев их здесь.
— Я подумал, что твоей японско-русской душе понравится такой сад, — добавил Юмэ, — можешь подойти и посмотреть. И в дом зайти можешь, и по полю побегать босиком.
— Это ты сам сделал? — спросил Тору, с восторгом оглядывая просторы. — Визуализация?
— Она самая, — гордо хмыкнул Юмэ, — всё сам. А ты пользуйся случаем и моей добротой и талантом.
Тору неуверенно кивнул и сделал шаг. Трава щекотала босые ступни, попадала под штанины и вызывала неконтролируемый смех.
— А мы где? — спросил Тору, двигаясь в сторону дома. — Я не знаю такого места.
— Я бы хотел жить здесь, когда стану стариком, — ответил Юмэ, — тихо и спокойно. И красиво, мне кажется. И никакого лишнего шума. Всё как ты любишь, мистер «не-могу-жениться-на-своём-друге».
Тору шагнул на деревянную ступеньку, ведущую к крыльцу дома. Пол скрипнул под ногой, и звук прошёлся по коже мурашками. От стен пахло древесной свежестью и лаком — запахи были настолько натуральными, что можно было забыть о том, что всё происходило во сне. Тору приоткрыл дверь и заглянул внутрь: на полу был расстелен ковёр, стены украшали многочисленные картины и, что ему особенно приглянулось, пустые рамы.
— Да, кстати, — сказал Юмэ, подойдя ближе. Стекло двигалось вместе с ним, но Тору настолько привык видеть мир через матовую поверхность, что почти воспринимал его частью пейзажа. — Эти рамы для твоих картин. Повесишь в следующий раз.
Тору растерянно уставился в стену. Юмэ в самом деле создал это для него?
— Если ты научишь меня.
— Да тут и уметь нечего, — ответил Юмэ, — перед сном посмотри на эти картины, чтобы запомнить, и думай о них, когда будешь засыпать. А потом представь их уже здесь. Я, в принципе, всё это так и создаю.
— Это слишком просто, чтобы быть правдой.
— Жизнь тоже слишком проста, чтобы быть правдой, — сказал Юмэ, — но она есть. Нам ли говорить о правде?
— Я до сих пор иногда думаю, что всё это только воображение, — мечтательно прошептал Тору, рассматривая стены. В доме была продумана каждая деталь: от двери до ведущей на второй этаж лестницы. Скромные перила, покрытые чёрным деревом, начинались на уровне третьей ступени. Тору вопросительно посмотрел в сторону Юмэ.
— А, это, — заметил он, — это чтобы скатываться по ним удобно было. А по поводу снов…верю, что тяжело принять. Тебя успокоит, что нас таких около двухсот человек? По всему миру, от самых развитых цивилизаций до африканских племён.
— Почему это происходит? — спросил Тору, быстро вбежав наверх. — Это сумасшествие?