Тору подавил рвущийся наружу неловкий смех. Теперь работа выглядела по-настоящему завершённой.
Шаг тридцать шестой. Стечение обстоятельств и моё бессилие
Нина Юрьевна уже несколько недель была в очередной командировке, поэтому готовить завтрак приходилось самим. Заставить Юру сделать что-то сложнее бутербродов или подгоревшей яичницы было практически невозможно: он находил сотни мешающих причин и десятки неотложных дел.
Однако в одно особенно тёплое и безветренное утро Тору проснулся от запаха свежей выпечки и кофе. Удивлённый и сонный, он вышел из комнаты и неуверенно заглянул на кухню: Юра, прикусив губу, помешивал горячий напиток. Между бровями пролегло напряжение, взгляд казался рассеянным и отрешённым, а ложка двигалась будто по заранее выученному алгоритму. Тонкая струйка пара поднималась над кружкой и закручивалась в бледно-прозрачную спираль. Тору смотрел на неё, как завороженный.
— Доброе утро?
— Доброе, – Юра вздрогнул от неожиданности – ложка с шумом ударилась о керамическую поверхность, – крадешься так.
— Боялся спугнуть, – отшутился Тору, – праздник какой-то? Апокалипсис?
Он подошёл к духовке и заглянул внутрь через стекло: желтоватый свет обрамлял румяную корочку почти не пригоревшего пирога. Неужели приготовить это было действительно проще, чем обыкновенную глазунью?!
— У меня просто ужасно хорошее настроение, – с трудом сдерживая улыбку ответил Юра, который ещё несколько мгновений назад вовсе не выглядел весёлым. Не выглядел даже спокойным или задумчивым. Тору не стал спорить, вместо этого сев за стол и приготовившись выслушать.
— Твой кофе, – Юра поставил ароматный напиток на стол, – это мне многого стоило. Воняет ужасно, пока не разбавленный.
— Спасибо.
— Ну вот за все мои старания и «спасибо», – фыркнул он, достав из духовки пирог, – ладно, Акияма-кун. Итадакимас?
— いただきます.
— Что тебя так обрадовало?
— Ты будешь радоваться со мной, как хороший друг, или расстраиваться, как обычный? – Юра отрезал кусок пирога и стал следить за тем, как он медленно остывал на тарелке.
— Радоваться, наверное.
— Мне предложили стажировку в Канаде. Я патриот, конечно, но это так круто! Это же вообще другие возможности. Я в подробности вдаваться не буду, но суть в том, что я при всех плюсах не знаю, соглашаться мне или нет. С одной стороны…
— Соглашайся, – кивнул Тору. Уже после первого предложения он почувствовал онемение во всём теле, после второго – сердце забилось так быстро, что, казалось, вот-вот должно было сломать рёбра, после третьего – в горле встал ком, а после четвёртого что-то внутри лопнуло и разлилось по сосудам обжигающей пустотой. Канада. Канада же не Россия. И даже не Япония, куда Тору при желании мог бы постараться вернуться. Канада – это далеко и недоступно. Канада – это видеться не чаще раза в год, а то и не видеться вовсе из-за загруженного графика и обходиться видеозвонками плохого качества на медленной скорости едва тянущего связь интернета.
— А я вот думаю, – Юра ковырял пирог вилкой, пока грубо не стукнул ей о тарелку, – думаю и ничего не могу решить.
— Соглашайся, – повторил Тору. Он постарался заставить голос звучать бодро и весело, но вместо этого выходило надрывно-лицемерное нечто. – Ты же сам понимаешь, такой шанс.
— Понимаю. Но не понимаю, нужен ли мне такой шанс и что я буду с ним делать.
— Пробовать всегда надо, – невесело усмехнулся Тору, – а вдруг понравится. Было же так уже.
— Было, – согласился Юра, – и мне так правда нравится. Сейчас всё нравится, но там-то по-другому. Там не Родина, не Россия, не стомат наш. И я почти один буду. Не то чтобы одиночества боюсь, нет. Просто той знакомой, которая всё это закрутила, явно не до меня будет. А не самому карабкаться. А надо ли? Вот.
— Юр, ну, – Тору замялся, шумно выдохнув. В уголках глаз собрались обидные слёзы – если не удержит, если позволит упасть хоть капле, Юра точно никуда не поедет. Такого допустить было нельзя.
— Я правда рад, что оно так происходит. Но я вот сейчас сказал и засомневался. Может быть, это ошибка и я поступлю как дурак, если поеду. Или наоборот, если не поеду. Не знаю.
— А мне кажется, ты уже решил всё, – краешком губ улыбнулся Тору, – и это правильное решение. В любом случае, ты всегда сможешь вернуться.
— Вернуться, – задумался Юра, – ну да.
— Ну вот, – допив кофе, Тору сполоснул кружку и поставил её в сушилку. Отойти от раковины и вновь оказаться перед Юрой не рискнул – по щеке несдержанно скатилась горячая влага. Тору спешно вытер её запястьем и брызнул себе в лицо водой в надежде привести чувства в равновесие.
Дело было не в зависти – от предложения заграничной учёбы Тору бы без лишних раздумий отказался. Он не хотел всерьёз связывать жизнь с медициной. Учёба была для него путём к диплому и возможности при нужде найти средства к существованию. Юра же наверняка стал бы хорошим врачом, если бы приложил усилия и воспользовался предоставленным судьбой шансом.
Тору не завидовал. Тору совершенно не представлял, как жить без Юры здесь, в серой и злой России. Он чувствовал себя оставшимся сиротой и кричащим от голода младенцем, на помощь к которому мог прийти лишь один человек.
Тору боялся отпустить Юру. Тору не хотел его отпускать, но понимал, что будет неправильно удержать его рядом и не позволить ему расти. В конце концов, жизнь Юры не была настолько безнадёжной и тусклой, как его собственная. Её можно было наполнить красками и привести к величию, несмотря на танцующую в глазах смерть. Обречённые тоже могли существовать в радости – оставалось лишь дождаться подходящего момента. И Юра дождался. Разве он не заслужил почувствовать себя счастливым? Заслужил. Конечно, он заслужил. Так почему же продолжал сомневаться?
Тору даже забыл о том, что Юра был болен. Новость ободрила его и подарила веру в лучшее.
Нет, отказываться определённо было нельзя. Нельзя, как бы он ни терзался тоской и болью. Держать в своих руках чужое счастье – слишком тяжёлая ноша. Непосильная.
— Юр, я правда рад за тебя. Не представляешь, насколько. Я, наверное, немного шокирован и поэтому со стороны выгляжу недостаточно радостным. Но я рад. Ты этого заслужил, и твоему таланту нужно правильное применение.
— А мой кулинарный талант ты даже не оценил.
— Сейчас.
Тору отломил немного от куска пирога. На вкус было достаточно пресно, но всё равно приятно и нежно. Как будто пробовал частичку чужой души.
— Что-то похожее на то, что Нина Юрьевна готовила. Только съедобно.
— Её рецепт. Только изменил, чтобы не так гадко было. Она неплохо готовит, но так. По-особенному, что ли. В Канаде буду скучать.
Всё-таки решил поехать. Молодец. Так держать, смелый и никогда не ошибающийся Юра.
Тору облегчённо выдохнул: теперь вместо жгучей вины сердце будет съедать тупая и гулкая тоска.
— Когда-нибудь я покажу тебе Японию.
— Когда-нибудь, – согласился Юра.
В течение дня не происходило ничего особенного или интересного, но Тору запомнил его почти поминутно: каждую мелочь, от чтения книги до вечерней прогулки по парку. Распустившаяся в прошлом месяце листва, ещё свежая и совсем-совсем светлая ловила уходящие за горизонт солнечные блики.
Юрина куртка была лёгкой и гораздо более удобной, чем его собственная. Юра предпочитал светлую одежду: от белья до обуви, но Тору не видел в этом практического смысла. Юра отвечал, что дело вовсе не в практичности. Просто ему так нравилось. Он не всегда мог объяснить свои вкусы, но следовал им, сохраняя, в первую очередь, верность самому себе. За это Тору ещё больше его уважал.
Юра разрешил носить его вещи, пока он будет в отъезде. Сказал, что не против пятен и дырок, если они не от кофе и сигарет. Попросил не курить в его любимом пальто и не спать с продажными женщинами в его белье. Взял обещание не спать с Кирой и девушками из её компании, чтобы не портить благородный имидж. О каком имидже он говорил, Тору не знал, но всё равно согласился. Это не должно было стать проблемой.