УЛЬРИХ ФОН ЮНИНГЕН, МАГИСТР ПРУССИИ, ПРОНИКАЕТСЯ СПЕРВА НАПРАСНОЙ РАДОСТЬЮ ВВИДУ МНИМОГО БЕГСТВА ПОЛЬСКОГО ВОЙСКА; ЗАТЕМ, ОДНАКО, УКРЕПЛЯЕТ СВОИ ГОРОДА И ВЫСТУПАЕТ, ЧТОБЫ СРАЗИТЬСЯ С КОРОЛЕМ.
Тогда как король Владислав в упомянутую пятницу совершал обратный переход, в лагерь магистра прибыл, обливаясь потом, покрытый пылью прусский разведчик, с известием, что король польский и его войско отступает и бежит. Весьма обрадованный его донесением, магистр Пруссии Ульрих привел его к венгерским баронам Николаю и Сциборию и сказал: «Вот человек, родом поляк, был послан на разведку и вернулся, донося нам, что несколько дней искал лагерь польского короля, но не мог достигнуть его; попав же на места их прежних стоянок, он нашел только пустую посуду, несколько оставленных больных коней и, сверх того, брошенные ядра для бомбард. Двигаясь затем по следам войска, он дошел до разветвления дороги, но в какую сторону повернуло войско, он никак не мог различить. Поэтому я уверен, что польский король и его войско обратились в бегство, устрашась моих сил и могущества, ибо отступление обычно служит верным признаком страха; и я колеблюсь, не зная, что мне предпринять при таком тайном бегстве моего врага. Прошу вас, посоветуйте: что мне делать? Преследовать ли бегущего врага, или оставаться на месте?» Венгерские же бароны, выслушав новое сообщение разведчика, рассудили так: «Брошенная посуда, к тому же пустая, и больные кони не являются действительным признаком отступления или бегства; ведь можно счесть лишенными ума тех, кто возил бы с собой пустую посуду и хромых коней. Однако оставленные ядра для бомбард дают некоторое основание предполагать внезапное отступление или бегство. Дело требует, однако, более глубокого и надежного расследования и не следует сразу принимать за верное бегство такого большого войска». К этому некий старый рыцарь из войска магистра с откровенной смелостью добавил: «Берегись, магистр, как бы этим бегством, о котором нам сообщают, королевское войско не намылило тебе голову и как бы ты не отказался от ложного мнения, которое тебя радует, только тогда, когда поймешь, что королевское войско вторглось в твои города». Эти слова так подействовали на магистра, что он сразу стал заботиться уже не о преследовании короля, а о защите городов; выступив с своим войском, он подходит к замку Братиану и там располагает лагерь; сам же, укрывшись с венгерскими баронами в стенах замка, велит построить двенадцать мостов через реку Дрвенцу, по которым можно было бы перевести его войско. Отсюда с частыми, но скрытыми остановками магистр направляется к лагерю врагов, полный самонадеянности и спеси, вследствие речей льстецов, уверяющих его, что грядущее сражение будет иметь желанный для него исход.