ТОРУНЬ И ГДАНЬСК, НАРУШИВ ВЕРНОСТЬ КОРОЛЮ, ПРЕДАЮТСЯ ГОРОЖАНАМИ ДОБРОВОЛЬНО МАГИСТРУ ПРУССИИ ПО ЗАКЛЮЧЕННОМУ С НИМ РАНЬШЕ СОГЛАШЕНИЮ.
В то время, когда магистр прусский Генрих фон Плауэн стоял в осаде замка Радзина, он заключил с горожанами Торуня и Гданьска (хотя те дали заверение в повиновении и верности королю) тайное соглашение о сдаче ему упомянутых городов и убедил их (а они и сами были склонны к этому) передать ему упомянутые города. Итак, сняв осаду замка Радзина, он ведет войско на Торунь, чтобы овладеть обоими городами, как было условлено. Между тем торуньские и гданьские горожане, чтобы прикрыть свои хитрости и вероломство, отправляют донесение к Владиславу, королю польскому: торуньцы — через бургомистра Альбрехта Рота и Петра Шелигу, горожане же гданьские — письмом, сообщая, что прусский магистр Генрих скоро прибудет для осады их города и прося оказать защиту им и городам. Владислав, король польский, милостиво им отвечая, повелел им сохранять бодрость и стойкий дух и вполне надеяться на него, отбросив всякий страх, обещая своевременно оказать надежную помощь и защиту обоим городам. «Оставайтесь, — говорил он, — спокойно в ваших домах; мне и моим рыцарям оставьте только башни и стены; завтра я выступлю отсюда к вам с пятью, восемью, даже десятью тысячами, сколько я сочту нужным, всадников и спешно направлюсь к вам. Позаботьтесь тем временем о судах для переправы моей через Вислу». Получив такой ответ, торуньцы уходят от короля и, возвратясь к своим, докладывают о наилучших намерениях короля по отношению к ним. Король же, выполняя обещание, на следующий день прибывает со всем своим двором в Гневков, куда к нему равным образом являются прежние торуньские послы. Увидев их, король тревожно стал их расспрашивать, готовы ли корабли для него и для его войска. Обойдя молчанием этот вопрос, они заявляют, что пришли к нему с новым докладом. Когда им предоставляется слово, они говорят: «Мы приходим к тебе, светлейший король, сообщить от имени нашего города, что мы находимся в такой крайности, что если ты завтра к заходу солнца не принесешь помощи нашему бедствующему городу, то знай, что мы передадим город магистру». В ответ на это заявление король говорит: «Прежде чем завтра зайдет солнце, я обещаю, что приду на помощь вам, если только вы предоставите корабли». Тогда они, понимая, что больше не могут скрывать своего вероломства, говорят: «Мы уже вошли с магистром в твердое соглашение (которое непозволительно нарушить), что завтра передадим ему город».
Столь открытое вероломство воспламенило бы в другом сильнейший гнев, но король Владислав, ничуть им не задетый, с благой кротостью довольствуясь только порицанием, упрекает послов: «Такова-то ваша верность? — говорит он, — такова ваша присяга, таковы обещания, которыми вы отдались под мою власть? Забыв их все, вы не постыдились заключить соглашение с моим врагом?» Сознавая свое преступление и не смея ни ответить что-либо, ни роптать, уже своим видом и опущенными в землю глазами они признают свое преступление. И советники уговаривают короля казнить смертью торуньских послов, как изменников и нарушителей договора, чтобы они стали свидетельством вероломства, не оставшегося безнаказанным; однако король, милостивый и кроткий, отвечает, что не должно казнить послов, доверившихся ему, и заявляет, что лучше пусть торуньцы и гданьцы не будут верны ему, чем он им.