Надо сказать, что именно портреты Ромни дают понять, почему адмирал Нельсон — аристократ и национальный герой — полюбил эту женщину с сомнительной репутацией, и почему, объясняя другу свою любовь к ней, он сказал: «Эмма — это сама жизнь».
Портрет всегда был глубокоуважаемым живописным жанром в Англии: в XVIII веке на академических выставках портреты составляли половину работ. Не удивительно поэтому соперничество двух лучших тогдашних портретистов Англии: Рэйнолдса и Томаса Гейнсборо — автора великолепных портретов аристократок в голубых шелках. Отчасти благодаря соперничеству двух мастеров Англия получила дивную портретную галерею своей аристократии.
К концу XVIII века Шама относит распространение в Англии портретных миниатюр. Ввел эту моду принц Уэльский — будущий король Георг IV, даривший свои портреты дамам. Когда его подарок оставил равнодушной одну из них, король попросил придворного художника Джорджа Косвея придумать что-нибудь необычное:
Косвей изобразил на портрете не лицо принца, а только его глаз. Но этот глаз, который словно бы плавал в тумане, был, во-первых, узнаваемым, а во-вторых, не сводил со зрителя взгляда и был таким пронзительным и завораживающим, что выдумка Косвея стала событием в истории портрета. Словом, спрос рождает соревнование, а соревнование рождает изобретательность.
(К слову: автор портрета глаза косвенным образом известен и в американской истории: в 1786 году у Томаса Джефферсона был в Париже страстный роман с женой этого художника — Марией Косвей (ну не тесен ли мир?). В конечном счете Джефферсон предпочел ей юную рабыню Салли Хэммингс, но с Марией Косвей переписывался до конца жизни.)
Симон Шама считает, что заметное влияние на искусство портрета оказало усиление британского парламента, происходившее в течение всего XVIII века. В результате изменения роли аристократии портрет (как жанр) политизировался и стал «средством социального и политического самовозвеличивания патрициев». Замки и особняки украсились галереями с торжественными поясными портретами хозяев и их предков. Портреты стали свидетельством родовитости.
Когда избранный Парламентом король Вильгельм Оранский приезжал на званый обед к лорду Сазерленду, всем гостям было ясно видно, чей род является настоящим хозяином и наследником Британской империи. Портретные галереи появились и в аристократических клубах. Среди сорока восьми портретов членов старейшего клуба «Kit-Cat Club» были знаменитости XVII века — такие как философ Джон Локк, поэт Джозеф Аддисон, первый премьер-министр Уолпол. Портреты стали различаться по статусу: писателей изображали на фоне природы, лордов — на красном бархате.
Английские монархи издавна понимали важность официальных портретов. Генриха VIII и его жен мы хорошо представляем себе благодаря гению Ганса Гольбейна Младшего. А дочь Генриха — королева Елизавета I — создала себе настоящую иконографию: в 1563 году вышла прокламация, запрещавшая создавать ее изображения до выхода официального портрета, а затем художникам и граверам предписывалось воспроизводить именно этот портрет. Понятно, почему почти все авторы изображений королевы остались неизвестны. Даже восхитительной красоты портрет 1585 года «Елизавета Pax» (богиня мира) лишь «приписывают» (без особой уверенности) художнику Уильяму Сегару.
В 1859 году в Англии была создана «Национальная портретная галерея» — по принципу, сформулированному одним из ее спонсоров, лордом Эллсмером: «Задача нашей галереи, — писал Эллсмер министру финансов Гладстону, — сохранить не искусство, а историю». И Гладстон одобрительно отметил, что исторически значимых портретов в Англии больше, чем в других европейских странах. «Неважно, — писал он, — если в художественном отношении они второстепенны. Исторический портрет — традиция британская, а не обще-европейская».
Тем не менее, — пишет рецензент Спаулс, — множество английских портретов создано не английскими, а иностранными художниками и фотографами — в традициях европейской живописи и культуры, поэтому „Лицо Британии“ все-таки выглядит немножко европейским».
От рецензентов Симон Шама получил и второй упрек — в преувеличенной драматизации историй портретов. Вот этот упрек, по-моему, напрасен. Искусство портрета неразрывно связано с человеческими страстями: с любовью, престижем, статусом, властью, бессмертием. Студия художника-портретиста — это ли не сцена для драмы?