Поль на него не смотрит.
— Обморок у прислуги или что-то в этом же духе, — говорит он. — Идите и помогите.
— Мне нужно знать, — говорит Гарвен, — что именно совершила Эльза. Мы, возможно, достигли критического момента.
Эльза с деловым видом прошмыгивает мимо в одних чулках, унося на подносе осколки.
Гарвен подходит к горничной. Та лежит с закрытыми глазами, княгиня держит ее руку.
— Итак, что случилось? — спрашивает Гарвен требовательным голосом полицейского.
— У девочки сдали нервы. Она выронила поднос. Эльза сидела вон там и пальцем не шевельнула.
— Здесь слишком жарко, — говорит Гарвен. — Нечем дышать. Вы не можете уменьшить подачу тепла? — Он касается лба девушки, но смотрит на Поля. — Меня вызвала Эльза, — говорит он.
— Знаю, — говорит княгиня. — Поль пришел позже, правда, Поль?
— Это шифр, — говорит Поль. Он подходит к княгине и протягивает ей туфли Эльзы подошвами вверх. — Способ общения в секретных службах. На пару новых туфель определенным образом наносятся невидимые знаки, которые проявляются после того, как в туфлях ходили по улице. На подошвы попадает грязь, знаки проступают и можно прочитать написанное. На подошвах этих туфель имеется надпись — вы можете ее прочитать?
На каждой подошве можно видеть три ряда едва заметных белых царапин.
— Очки у меня в сумочке, Поль, — говорит княгиня. — Пусть мистер Гарвен займется этой бедняжкой.
Гарвен идет к северному окну, где находится главная батарея отопления, и пытается закрыть кран, но тот уже закрыт до упора. Гарвен кладет руки на раскаленную батарею. — Ох уж эти мне древние многоквартирки, — говорит он.
— Мистер Гарвен, — говорит княгиня, выкатывает глаза и указывает взглядом на Делию, намекая, что ему следует ею заняться.
— В них всегда чудовищно жарко, — говорит Гарвен с чувством, дергает себя за узел галстука и обводит комнату лихорадочным взглядом в надежде на подсказку. Поль стоит, разглядывая подошвы туфель.
— Моя фамилия, — сообщает Гарвен княгине, — Бей, по буквам: «бе» — «е» — «и краткое».
— О, а я считала, что вы — мистер Гарвен. Значит, Гарвен — ваша фамилия, да?
— Да, это мое имя. Эти чертовы старые многоквартир…
— Дерьмовый язык, ваш врач, — кричит Делия, вскакивая с дивана. — Тут все дерьмо. Чего такого ты сделал для миссис Хэзлет за дерьмовые деньги, какие она на тебя спустила? Ты вообще хоть что-то для нее сделал?
После этого Делия выбегает из комнаты, ее шаги удаляются по коридору в направлении кухни. Оттуда доносится ее голос, но слов не разобрать.
— Нью-Йорк меняется, — говорит княгиня Ксаверина.
— Зачем вам понадобилось меня вызывать? — говорит Гарвен. — Тут же форменная психушка. И почему именно меня?
— Ты достала свои очки для чтения, Поппи? — нетерпеливо спрашивает Поль и указывает туфлей на ее сумочку. — Это важно, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты посмотрела.
В дверь звонят. Гарвен смотрит на наручные часы, достает платок и промокает лоб. Слышно, как парадная дверь открывается. — Психушка, — говорит Гарвен и снова бросает взгляд на часы.
Княгиня извлекает очки из сумочки и неторопливо водружает на нос. — Сейчас поглядим, — успокаивает она. — Присядьте, мистер Гарвен, нам спешить некуда.
— Я человек занятой, — говорит Гарвен.
Княгиня подносит к глазам подошву одной туфли и пристально ее рассматривает. Затем вытягивает руку с туфлей, чтобы обозреть ее целиком. Она говорит Гарвену: — А сейчас мне нужно на этом сосредоточиться. Эльза всем сердцем за ваше Общество вожатых. Наберитесь терпения.
После этих слов Гарвен садится.
— Я вижу слова, — говорит княгиня, — «„Мелинда“. Нью-Йорк, Чикаго». Это всего лишь название магазина. — Она переводит взгляд на дверь. — Не голос ли Катерины я слышу? — спрашивает она. — Должно быть, она к нам завернула. Как мило.
— А под ним? — спрашивает Поль. — Под названием? Вы что-нибудь видите?
— Не могу разобрать. Невозможно, — говорит княгиня. — Пусть Эльза их еще немного поносит, тогда надпись станет разборчивей. На вашем месте, Поль, я бы не беспокоилась. — Она поворачивается к Гарвену и одобрительно улыбается, видимо, потому что тот, как примерный мальчик, сел, когда ему приказали. И словно желая еще больше его ублажить, распускает узел своей необъятной шали. — Здесь и впрямь очень жарко, — говорит она, являя взору изрядный участок плоти, упакованной в платье для коктейля с глубоким вырезом.