Входит Катерина с матерью. Делия в пальто идет следом и что-то ворчит.
Гарвен визжит. Его глаза прикованы к декольте княгини. Он визжит. Этим утром княгиня укрыла в защитных складках грудей новую бесценную партию листьев тута с яйцами шелкопряда — чтобы греть и уберегать их от мороза. Из-за жары вылупились гусеницы. Теперь они радуются жизни, извиваясь на груди княгини Ксавериной и заставляя Гарвена визжать.
— Дерьмовый врач, — орет Делия. — Я ухожу домой, большое спасибочки. — Она убегает по длинному коридору, громко стуча каблуками, и с грохотом хлопает за собой входной дверью.
— Катерина, душенька, — говорит княгиня, — найди мне какой-нибудь бумажный пакет. Мои червячки!
— Без паники, — говорит Гарвен Полю. — Без паники, — говорит он Эльзе.
Катерина достает из сумочки пакетик косметических салфеток и бросает на колени княгине. — Стряхните салфетками, — говорит она. — Что-нибудь не так? Вы подхватили какую-то болезнь?
— Мои крошки, мои червячки, — говорит княгиня, осторожно извлекая из-под грудей листья тута и обирая гусениц с кожи. Она осторожно заворачивает их в листья и салфетки, затем, поколебавшись, засовывает в перчатки, а перчатки любовно укладывает в сумочку.
Эльза идет к своему стулу у восточного окна. — Снегопад прекратился, — сообщает она.
— Эльза, — говорит Поль. — Я твой муж и я тебя спрашиваю. Что написано на этих туфлях?
— Без паники, — говорит Гарвен.
— Малютки, до времени появившиеся на свет, — говорит княгиня.
— А ты знаешь? — говорит Катерина. — Ты знаешь, что Папа Римский собирается запретить кардиналам носить красное?
Ее отец говорит: — Катерина, на этих туфлях зашифрованные сообщения от Киля. Можешь ты хоть раз серьезно отнестись к моим словам? Подумать обо мне хоть на минуту? Дочь ты мне или нет?
— Я кое-что для тебя разузнала про Киля, — говорит она. — Ей-богу! Я с ним два раза переспала. У него сифон. Это точно, потому что он меня заразил. Теперь мне нужно срочно лечиться, а на это нужны деньги. Ты только не паникуй.
— Мистер Гарвен, — говорит княгиня, — немедленно доставьте мисс Хэзлет в больницу. Ей нельзя пользоваться посудой, из которой пьют другие.
— Сифилис не по моей части, — говорит Гарвен, — но буду рад порекомендовать вам…
— Я ей не верю, — говорит Поль. — Ни единому ее слову не верю.
— Эльза! — говорит Гарвен. — Что здесь происходит?
— Вызовите Катерине врача, если он ей нужен, — говорит Эльза и машет руками, чтобы от нее отстали.
Гарвен опять испускает крик, но не визг, а глубокий, идущий из грудных недр стон, словно доносящийся из-за тысячи миль. Он встает и начинает пятиться. — Что-то не так с вашей тенью, — говорит он. — Она падает в неправильном направлении. — Эльза весело помахивает рукой. Он больше не пятится, а смотрит на танцующую тень. — Положение достигло критической точки, как я, Эльза, вам говорил. Это — важное событие в истории вашей болезни. Вы объективировали.
— Чепуха, — говорит княгиня, снова укутываясь в шаль. — В симптоме Эльзы нет ничего нового. Опытный хилер давно бы это заметил. У нее это много лет.
— Это видно даже на фотографиях, — говорит Катерина.
— Тише, тише, — говорит Поль шепотом дочери. — Не болтай об этих особенностях на людях. Имей уважение к родной семье. Или у тебя его нет? Ты никогда мне не говорила, что замечала у матери этот изъян. А теперь заявляешься сюда и выбалтываешь всем и каждому. Ты что, не способна держать язык за зубами?
— Способна, — говорит она. — Я ни слова не сказала Килю про мамину тень.
— Ты видела Киля? Ты виделась с Килем? — спрашивает он.
— Он себя называет Мюллером, — говорит она.
— Тени, — говорит Гарвен, обводя комнату взглядом. — Истерия. Червяки. Вы объективировали, Эльза.
— Что именно? — говорит она.
— Вашу проблему. — Ее наставник-вожатый глядит на нее, как на источник несметных богатств, которые можно приумножать и использовать. — Редкое, если не единственное в своем роде явление — случай объективизации. Вероятно, абсолютной.
— Ей бы в цирке выступать, — говорит Катерина.
— Мне нужна новая прислуга, — говорит Эльза. — Куда мне обращаться?
— Меня в дрожь бросает, — говорит Поль, — когда твой психоаналитик прислуживает мне за столом или по утрам чистит мой костюм. Не понимаю, как ты можешь с этим мириться.
— Делия была чистое золото, — говорит Эльза. — Жаль, что с ней такое случилось.