Исключение из числа членов общества трезвости молодежи. Относящийся сюда параграф гласит: «Членами не могут быть: несовершеннолетние; воспитанники всех учебных заведений; нижние воинские чины и юнкера, хотя бы и достигшие совершеннолетия; лишенные прав по суду; владельцы винокуренных, водочных и пивоваренных заводов и торгующие спиртными напитками». Опыт Англии, Бельгии, Швейцарии и других государств привел к одному выводу, что именно с молодежи-то и нужно начинать борьбу с врагом, что именно здесь лежит центр антиалкогольного движения, что участие школы есть первый необходимый элемент для достижения победы, что оставлять молодежь беззащитной против страшных соблазнов со стороны питейных привычек взрослых, снисходительно смотреть и не запрещать свободного посещения молодежью пивных, трактиров и тому подобных притонов пьянства; не разрешать молодежи принимать участия в движении, которое спасет их душу и тело, не разрешать в то время, когда одинокий, даже взрослый, человек нуждается в нравственной, товарищеской поддержке среди полчищ, отравляющихся алкоголем, — великий грех взрослых против своих детей. Оставлять детей спаиваться, а впоследствии, когда они станут взрослыми алкоголиками, начинать воевать против этого — труд, заслуживающий порицания. Раз двери кабаков открыты перед нашими детьми, то следует шире раскрывать двери обществ трезвости!..
Перехожу к тормозам, зависящим от общества. Прежде всего встречаем как у людей без образования, так и с высоким образованием.
Непонимание культурного значения для России антиалкогольного движения; отсюда отсутствие сознания обязательности по мере сил содействовать торжеству трезвости и взгляд на трезвенников как на фанатиков. Даже пресса и та только что начинает протирать глаза и всматриваться в мало понятные пока для нее явления. Эта безучастность, инертность, страх расстаться с личными привычками парализуют возможность плодотворных организаций общественных сил в желаемом направлении. Мало пахарей на новой ниве!
Неумение общественных деятелей работать вместе, сплоченно во имя общего дела. Нередко выступают на первый план личные интересы, и порождаются недоразумения, раскол и часть полезных деятелей покидает дело. Это наблюдается и в обществах трезвости, и в попечительствах. Вот корреспонденция из Киевской губернии: «Отмечается необходимость урегулировать отношения между участковыми попечителями и членами-соревнователями, для устранения происходящих иногда недоразумений на личной почве. Трудно, конечно, рассчитывать, чтобы та или другая официальная регламентация уничтожила возможность таких пререканий между различными категориями деятелей, связанных исключительно своею доброй волею. Наше общество еще недостаточно культурно, чтобы сознательно подчинять личные отношения известному принципу».
Последний тяжелый тормоз: ничтожное участие русской интеллигентной женщины в борьбе за спасение своих сестер и братьев. А между тем ее работа вознаградилась бы сторицей, и никто не в состоянии ее заменить ни у домашнего очага, ни на общественном поприще. И вот, с одной стороны, сколько незаметно для близких гибнет женщин от алкоголя, не встречая дружеской руки помощи от женщины! С другой стороны, та же женщина первая страдает и вынуждена бывает силою обстоятельств выходить на неравный бой с врагом, нашедшим свою жертву в лице мужа и ее детей. Сколько проклятий, сколько изуродованных жизней! Да, с нетерпением движение трезвости ждет горячего участия русской женщины.
Итак, мы в настоящее время являемся счастливыми свидетелями отрадного факта в истории России: народилась трезвость, а с ней пробудилась и окрепла давно лелеемая мечта о подъеме нравственных и умственных сил нашего доброго народа.
М. Д. Челышов. «Пощадите Россию!» [7]. Правда о кабаке, высказанная самим народом по поводу закона о мерах борьбы с пьянством
До 1905 года трудовое население России не могло и не умело громко заявлять о своих нуждах. В 1905 году Высочайшим манифестом от 17 октября России было даровано право участия в государственном строительстве, и народ, в лице своих представителей в Государственной думе, получил возможность говорить и направлять законодательную работу по наиболее благодетельному для него пути…
Народное сознание еще не достаточно оценило, как много значит борьба с величайшим народным недугом, но это вполне будет оценено тогда, когда пропаганда понесет в народ истину об алкоголе и о кабаке, когда эта пропаганда расскажет народу о том, например, что, кроме материального разорения, из-за потребления алкоголя ежегодно умирает, путем прямого отравления и заболеваний, до 1 000 000 человек и когда плоды этой пропаганды заставят народ увидеть все блага трезвости…Вопрос об алкоголизме получил права гражданства и стал, хотя и не вполне, но все же вопросом государственным, а не остался вопросом нескольких обществ трезвости и нескольких ученых.
Благие результаты этого явления уже начинают сказываться в положительном смысле, и если потребление спиртных напитков еще не падает, то этому другая причина. Народное тело слишком еще отравлено страшным ядом алкоголя, и власть кабака над народом поэтому еще велика, но то, что до сих пор не мог сделать народ, безвольный от алкоголизма и насильно спаиваемый, сделает народ, которому дано будет право распоряжаться кабаком самолично. И если этого права у народа еще нет и народ пьет и спивается, это не значит, что он не хочет вместо кабака иметь, например, школу и вместо несчастий — радости, — это значит, что отравленный народ не в силах кабака прогнать, а не прогнав кабака, не в силах от него отойти.
Но во всей своей многогранной и разнообразной массе этот пропившийся и глубоко несчастный из-за своего пьяного порока народ с того самого часа, когда у него от хмеля заболела голова, с того самого дня, когда, высасывая из него деньги, силы и жизнь, кабак неодолимо потянул его к себе, — с этого самого дня народ стал хотеть, и хотеть страстно, навсегда заколотить кабацкие двери.
Этим сильным и настойчивым хотением народа оторвать от себя впившиеся присоски зеленого змия запечатлены все те тысячи и десятки тысяч сельских приговоров, которые народ безрезультатно, но настойчиво и издавна составляет, и все те слезы и жалобы народные, которые доводилось слышать всем, кто с народом имел какое-либо общение.
В уютных бюрократических кабинетах, в казенных канцеляриях, за письменными столами ученых теоретиков и в редакциях газет, составляющих тенденциозные статьи и корреспонденции с мест там, где газеты печатаются, ничего этого, конечно, не видно или видно так, как того хочется и можется хозяевам этих кабинетов, канцелярий, столов и редакций.
Только непосредственное сношение с народом может дать истинное представление о действительности и только оно одно может помочь правильному и наиболее продуктивному решению вопроса о народных нуждах. Идите в народ, прислушайтесь к его подлинному, а не переданному голосу, присмотритесь к его настоящей, а не нарисованной жизни, и только тогда вы в состоянии будете вязать и разрешать его недостатки, и особенно недостатки вопиющие.
Вопрос о народном алкоголизме, для успешной борьбы с которым я выпускаю это издание, приобрел для меня болезненную силу только благодаря тому, что, выйдя из народной среды сам, проведя среди народа почти всю свою жизнь и никогда не прекращая с ним общения, я не мог не увидеть печальной народной доли, почти всецело от разрешения этого вопроса зависящей. И если я так упрямо и так энергично настаиваю на беспощадной борьбе с нашим русским злокачественным пьянством, то за мною, зажигая и волнуя меня, стоит сам гибнущий от этого пьянства народ со всеми его печалями и жалобами.
С 16 ноября 1907 года, когда я впервые в III Государственной думе, в ответ на правительственную декларацию, заявил о необходимости начать борьбу с пьянством законодательным путем, и до сего дня я получил и продолжаю получать со всех концов необъятной России, от столиц до самых глухих, казалось бы, уголков ее, бесконечные и беспрерывные письма. Сплошным потоком крови и ужасов, горя и страданий, жалоб и воплей о спасении плывет ко мне эта корреспонденция трудового люда, словно сговорившегося при помощи какой-то волшебной силы. Но на самом деле не волшебная сила заставляла и заставляет всех этих столетних стариков, горемычных матерей, вдов, сирот, жен, солдат, офицеров всех рангов, рабочих, православное и иноверческое духовенство, учителей, врачей и крестьян сливаться в одной мысли: «Спасите нас!» — а то страшное иго кабака, которое давит народ «от стен недвижного Китая» до германской границы. Каждое заседание Государственной думы, посвященное алкогольному вопросу и отраженное газетами, бередит незаживающие раны народа и сопровождается усиленным приливом этой корреспонденции, словно народ, чтобы облегчить боль своих ноющих ран, хочет выплакаться. Члены Государственной думы, выступавшие по вопросу о пьянстве, знакомы, вероятно, с этими писаными заскорузлыми, мозолистыми и не привычными к перу письмами, в которых, по своей не угасшей еще вере в Государственную думу, сельский и трудовой народ обращается к своим представителям в ней за исцелением от кабака…