При всем различии приведенных текстовых отрывков оба они указывают на то, что для истинной природы вещей характерна объединенность в некоем состоянии созерцания. Причем состояние это достаточно активно, ибо потенциально неисчерпаемо и никогда не достигает предела. В силу своей всепоглощающей притягательности оно в какой-то мере сравнимо с экстатическими состояниями, возникающими в ходе мистических практик, и может быть уподоблено «слиянию с небом и землей» в «хоре, поющем без слов». Помимо аллюзии на музыку Сфер, в этих даосских метафорах можно усмотреть намек на особенности такого, погруженного в глубины бытия, созерцания. Слияние с миром — едва ли не то же самое, что растворение в нем. Равным образом и хор, поглощенный исполнением песни без слов, словно бы растворяется в этом, забывая все, относящееся к обычной сознательной деятельности. Созерцать в данном случае скорее означает видеть, чем мыслить, точнее, тут все эти понятия становятся тождественными. Если мышление Бога, совпадающее с Его бытием, есть, по словам Плотина, «некое разумное самоощущение»[12], то мышление сущностей низшего порядка, объединенных в конгломерации различных уровней, представляет собой такое — почти бессознательное, с нашей точки зрения, — созерцание, обращенное в бесконечность.
Тут как раз уместна антропоморфная аналогия: группа людей, объединенных каким-либо общим делом, даже при видимой разумности их совместной деятельности, не является единым разумным существом; однако в этом случае можно говорить о коллективном разуме, психологии толпы и т. п. Любое материальное образование представляет собой очень большую группу элементов, количество «степеней свободы» которых сильно ограничено самой структурой их объединения; и здесь, вероятно, применимо понятие Мировой души, как оно трактуется в философии Платона и неоплатонизме. Проявляться она может, например, как смутное самоощущение материального предмета или как коллективное сознание людей, принадлежащих к одной культуре. Вместе с тем явственно ощутить такое «поле разумности» мы вряд ли способны. Поэтому нам, в сущности, нет нужды кардинально менять свои привычные представления. Мир разума для нас ограничен индивидуальными формами живой природы, т. е. в первую очередь человеческим сообществом, а также миром животных и, возможно, отчасти растений (если судить по некоторым сведениям об их «поведенческих реакциях»).
По большому счету, духовность материи, выражаемая через материальные объекты, подобна неслышному нам гулу толпы и не имеет явных признаков божественного. Мировая душа не есть Бог. Даже полное множество всех материальных объектов не составляет божественную природу. Бог — в сердцевине этой совокупности, и Он же объемлет ее, как целое — сумму частей. При такой разнице в уровнях бытия, что человек может знать о Нем, и возможно ли душе быть в общении с Ним?
Мы исходили из того, что Бог — это разумное начало мира. В то же время очевидно, что Его разум принципиально иной, чем наш. Все мы являемся отдельными представителями многочисленной совокупности субъектов, тогда как Бог — единственный Абсолютный Субъект. Для Него не существует объектов, помимо Его самого, поэтому Его мышление должно быть в корне отлично от нашего.
В какой-то мере представляется справедливым довольно расхожее мнение о том, что все мы и всё, что в мире есть, — лишь мысли Бога. С этой точки зрения возникновение мира и его последующее развитие можно интерпретировать как пробуждение Бога из безначального состояния сна без сновидений к бесконечному активному бытию, являющему собой процесс самопознания.
Такое предположение о бесконечно меняющемся Боге расходится с представлениями основных теистических религий, согласно которым Он должен быть неизменным и постоянным. Но в основе этих представлений лежит необоснованное допущение, что все изменяющееся со временем перестает быть собой и прекращает свое существование, вытекающее из аналогий с материальным миром. Вместе с тем, не говоря уже о том, что бытие Бога, будучи уникальным явлением, не соответствует таким аналогиям (нет ничего иного, во что оно могло бы трансформироваться), даже в видимом мире можно найти им опровержение. Изменения могут происходить не только подобно процессу старения человеческого тела, но и подобно процессу роста дерева, при котором ствол дерева остается все тем же, лишь обрастая новыми годовыми кольцами и становясь массивнее, т. е. поступательно развиваясь.