— Как дела с драфтом?
Каден повернул голову на подушке. Его глаза смотрели прямо в мои, и я осознала, как близко мы находились друг к другу. Дыхание, которое до этого я только слышала, теперь ощущалось на моем лице.
— Спасибо за вопрос.
— Что?
— Кроме тебя и тренера этот вопрос больше никто не задавал. Все просто строят догадки.
Чувствуя неловкость от такой близости, я перевела взгляд обратно к телевизору. Экран заполнило изображение квотербека, удаленного с другой игры.
— Я научилась ничего не загадывать в этой жизни.
— А ты умна.
— Очевидно.
От смеха затряслась кровать.
— Кое-какие команды проявили интерес.
Я снова посмотрела на Кадена, но его взгляд не отрывался от экрана.
— Конечно, проявили. Ты замечательный игрок.
— Когда моя «защита» не дает меня раздавить, — усмехнулся парень.
— Да, но великий квотербек всегда знает, как построить игру, чтобы не дать все испортить.
— Когда выходят трехсотфунтовые полузащитники, желающие твоей крови, а тебя некому прикрыть, то проще сказать, чем сделать.
Этому парню стоило бы перестать обвинять других людей, даже за дело. Коул нашел бы другой способ получить желаемое. Он никогда бы не сдался.
— Даже не знаю, готов ли я для профессиональной лиги.
Эти слова удивили меня.
— Почему?
— Играть за Алабаму было моей мечтой с самого детства.
Сердце защемило, так как стало ясно, что у них с Коулом были похожие мечты.
— После этого сезона у меня останется всего лишь год, — продолжил он. — И я не уверен, что готов от этого отказаться.
— Даже ради славы, которая придет после того, как ты станешь играть в профессиональной лиге?
Каден посмотрел на меня, прищурив глаза.
— Меня это не волнует. Меня интересует только игра. Я люблю футбол. Но если бы относился к игре как к работе, не думаю, что смог бы играть долго.
Вау. Даже в самых смелых мечтах не думала, что услышу от него такое. И я почти надеялась, что не услышу. Потому что теперь Брукс стал нравиться мне еще больше.
— Следующий год может оказаться провальным. Я имею в виду… — Я осмотрела маленькую больничную палату. — …посмотри, что с тобой случилось. В следующий раз может быть еще хуже. И тогда профессиональная лига уже не будет вариантом.
Он кивнул.
— Я осознаю возможные опасности.
Коул был таким же упрямым. Он бы остался еще на год, рискуя и желая доказать, что остальные ошибаются.
— На какое, по их мнению, время ты выбыл?
— Я буду играть на следующей неделе. Меня накачают кортизоном, и я буду в порядке.
— А что насчет головы?
— Пока она меня не подводила, — сказал Каден с уверенностью.
Я хихикнула, явно осознав, какую «голову» он имел в виду.
Телефон Брукса завибрировал на тумбочке, привлекая внимание. Но он не потянулся взять гаджет, я удивленно посмотрела.
— Тебе нужно взять трубку.
Он покачал головой.
— Это могут быть твои родители.
Парень пожал плечами.
— Не хочешь поговорить с ними?
Брукс резко оглянулся на меня, долго всматриваясь, перед тем как сказать:
— Моя мать в Калифорнии.
— Уверена, она могла бы сесть на следующий рейс. Может уже на нем.
Он покачал головой.
— Я уже с ней говорил. Сказал не беспокоиться. И что завтра выйду из больницы.
— Не хочешь, чтобы она была здесь?
— Не хочу, чтобы она волновалась. У мамы и так в жизни куча проблем. Не хочу добавлять еще.
Хотя я не знала, что Каден имел в виду, могла понять его нежелание обременять других, когда у тех были собственные трудности.
Телевизор тихо работал, а мы продолжали лежать. Медсестры проходили мимо, некоторые заглядывали, чтобы проверить больного, другие спешили к остальным пациентов.
— Мой отец мудак, — вдруг сказал Каден.
Я повернулась к нему, но парень не смотрел на меня.
— Что?
— Мой отец. Он засранец мирового масштаба. Он не позвонит, но гарантирую, что появится здесь, разыгрывая из себя отца года. Удивлюсь, если он не приедет.