лучшей подруги, он пошел и написал об этом в газете, так что теперь об этом в курсе весь
мир?
― Но я не раскрыл твоего имени. Никто больше не знает, что это была ты.
― Правильно! Поэтому это улучшает ситуацию, и снимает с тебя вину! Ты что
настолько глуп? Кто-нибудь мог догадаться, а даже если нет, то ты все равно предал мое
доверие настолько, что я никогда даже через тысячу лет не смогу снова тебе доверять. Как
я смогу поверить тебе снова? Тебе даже не хватило порядочности, чтобы сказать мне, что
ты собираешься сделать это или хотя бы перезвонить мне в тот день, когда я узнала, что
ты натворил!
― Лиз…
― Ты само определение трусости, Хайден.
У него сжалась челюсть и кулаки. Она зацепила его, и спровоцировала
непредсказуемое поведение. Он должен был знать, что это случится. После того, что он
сделал, не было пути назад. Если он думал, что она позволит ему снова вернуться, он
сильно ошибся. Такого Лиз никогда не забудет.
― Я приехал все объяснить. Ты хотя бы позволишь мне объяснить? ― спросил он.
― Конечно. Вперед, попытайся объяснить мне, как это произошло.
― Послушай, я не хотел, чтобы все так получилось. Я был расстроен, и все
закончилось тем, что я начал разговаривать с Каллей о тебе. Она попыталась успокоить
меня. Сказала мне уйти в работу. Вот тогда я рассказал ей эту историю. Я не называл
твоего имени…
― Уф! Ты падаешь все ниже и ниже, ― пробормотала она себе под нос.
― Все не так. Ты же знаешь, меня не интересует Каллей!
Слова Брейди на счет Каллей и Хайдена эхом пронеслись в ее голове.
― Конечно, все именно так и выглядит.
― Ничего не было, но я рассказал ей твою историю, она отдала ее редактору, не
сказав мне. Когда статья была одобрена, у меня не было особого выбора, кроме как
смириться с этим.
― Правильно. Пытайся утверждать, что у тебя не было выбора. Делай вид, что ты
не причем. Посмотрим, может, сработает, ― сказала она.
― Я все испортил. Прости меня. Я не знал, как тебе сказать. Я хотел это сделать
лично, но…
― Но что? ― отрезала она. ― Ты потерял свои яйца, и тебе пришлось все
выходные их искать?
Лиз услышала, как из другой комнаты Виктория прыснула от смеха. Это только
еще больше разозлило Хайдена.
― Ты серьезно сейчас? ― крикнул он ей в лицо. ― Я пытаюсь извиниться перед
тобой. Ты можешь хотя бы на секунду отнестись к этому серьезно?
Лиз подняла брови.
― Если ты еще раз повысишь на меня голос, Хайден Лейн, я обещаю тебе, что ты
больше никогда не переступишь порог этого дома. И я не обещаю того, чего не могу
сдержать, ― грозно произнесла она.
Безусловно, Брейди оказал на нее свое влияние.
― Прости, ― еще раз извинился он. ― Прости меня. Я не знаю, что со мной.
179
― Наверное, тебе не терпится покурить, ― бесцеремонно сказала Лиз.
― Что?
― О, ты думал, я этого тоже не знаю?
― Я не курю.
― Вранье. Все вранье. Так ты только проложишь себе дорогу в ад, ― сказала она,
качая головой.
― Я не курю! ― сказал он, снова повысив голос. ― Извини. Я не хотел…Почему
ты думаешь, что я курю?
― О, да потому что я видела, как ты делал это в октябре, когда выходил из
редакции.
― Ты подглядывала за мной?
― Это, кажется, единственный способ заставить тебе говорить правду!
― Я раньше курил, ― признался Хайден. ― Когда я учился в средней школе,
другие ребята из команды курили, а я бросил. Но во время стрессовых ситуаций мне
хочется покурить.
― И сколько у тебя было стрессовых ситуаций за последнее время? ― осуждающе
спросила Лиз.
― Немного, ― сухо ответил он. ― Но я здесь не поэтому. Я здесь, чтобы
попытаться все исправить. Как я могу все исправить?
Он развел руками и сделал шаг вперед.
― Если ты приехал сюда все исправить, то тебе вообще не стоило сюда приезжать.
Ты не можешь ничего исправить. Ты совершенно ничего не можешь мне сказать, что бы
изменить мое мнение. Ты уже достаточно нанес вреда. Думаю, тебе нужно заняться
самоанализом и увидеть, насколько ты облажался с лучшим, что у тебя было в жизни. Как
это, знать, что ты сам разрушил свою жизнь? ― спокойно сказала она. ― Надеюсь,
Каллей повысят вместо тебя, и она оставит тебя ни с чем. Это будет то, что ты
заслуживаешь.
У Хайдена отвисла челюсть, и он только покачал головой.
― То есть я никак не могу это исправить?
― Нет, ― решительно сказала она.