Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хотелось стать настоящим следопытом — именно таким, каким был Дерсу Узала.
«Да, это целая наука», — подумала Нина Ивановна и, обратившись к Чочою, спросила:
— А ты не можешь поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь… — добавила она улыбнувшись.
Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:
— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.
Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:
— Человек, ехавший на этой нарте, был очень сердитым.
— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это известно тебе?
— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убежденно повторил Чочой, — иначе он не стал бы тяжелым остолом[1] бросать прямо в собак. Сильно бросал остол! Смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной собаке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.
В глазах у Нины Ивановны было восхищение.
— А вот, вот смотри, Петя! Смотрите, Нина Ивановна! — вдруг закричал Эттай. На его разрумянившемся лице появилось наигранное выражение страха. — Вот здесь умка прошел! По-лярр-р-р-ный медведь! — Для большего эффекта Эттай подналег на «р».
Петя бросился к Эттаю.
— Где? Где? — закричали ребята, предполагая, что Эттаю действительно удалось разглядеть следы полярного медведя.
Эттай лукаво подмигнул Кэукаю: смотри, мол, сейчас мы посмеемся. Отодвинув в сторону снятые лыжи, он показал себе под ноги.
— Так это же всего-навсего мышь пробежала! — возмутился Петя, разглядывая тоненькую цепочку петляющих следов.
— Да ну! — притворно удивился Эттай. — А я думал — медведь.
Ребята дружно расхохотались. Кэукай бесшумно подошел к Эттаю сзади, схватил его за плечи, посадил в снег и добродушно сказал:
— Завтра хороший следопыт подойдет к этому месту и так подумает: «Здесь был Эттай. Увидел он мышиный след и плюхнулся с перепугу прямо в снег».
Ребята расхохотались еще громче. Смеялась и Нина Ивановна.
Эттай посидел с минуту на снегу и, встав на четвереньки, побрел куда-то в сторону, стараясь оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.
— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.
Лыжники тронулись в путь. Спустя некоторое время Кэукай скомандовал:
— Становись на лыжи! Скоро темно будет. Капканы уже близко!
…Еще издали школьники заметили, что в капкан самой ближней приманки попался песец. Юные охотники притихли, лица их стали серьезными, внимательно-настороженными.
— Настоящий охотник спокойным должен быть, — вполголоса пояснил Кэукай. — Настоящий охотник выдержку должен иметь.
Заметив приближающихся людей, песец заметался.
— Не оторвал бы себе ногу, — обеспокоился Кэукай. Повернувшись лицом к товарищам, он решительно приказал: — Стойте пока здесь, я сам возьму его! А то он уйдет и будет мучиться с оторванной нотой…
Оставив лыжи, Кэукай захватил с собой только одну палку. Ощетинившись, песец в отчаянии набросился на подошедшего охотника. Кэукай ловким ударом ноги опрокинул его на спину, быстро положил на его грудь палку и на концы палки стал ногами.
— Как настоящий охотник! — со знанием дела заметил Эттай. — Нельзя песца бить, нельзя его ранить — шкура испортится.
Вскоре песец был мертв. Ребята и Нина Ивановна подошли к приманке. Склонившись над пушистым белым зверьком с черным носиком и с черными блестящими глазками, ребята шумно обсуждали, какого сорта песец попался в их капкан. Эттай подул на мех и сказал:
— Хороший песец, очень хороший! Первый сорт называется.
Заряжать капкан Кэукай поручил Тавылю.
Мальчик принял нож, выкопал в снегу небольшое углубление, вложил в него заряженный капкан. Пока он выполнял эту работу, остальные выстругивали из плотного снега тонкие пластинки. Осмотрев пластинки, Тавыль выбрал самую тонкую и прикрыл ею гнездо с капканом. Чуть присыпав краешки пластинки снегом, он вопросительно посмотрел на Кэукая: мол, как, хорошо ли сделал?