Мисс Варрен направилась к себе по коридору, но на ходу обернулась, чтобы дать еще некоторые указания:
— Если она проснется и попросит что-нибудь, или если у вас будут какие-то трудности, немедленно обращайтесь ко мне.
Элен пообещала, сознавая, что обратился к мисс Варрен только в самом крайнем случае. Она решила выйти из любого положения своими силами, втайне надеясь, что ей представится случай проявить себя.
Любопытство Элен достигло предела, когда она наконец переступила порог таинственной Синей Комнаты. Это было просторное помещение, обставленное массивной полированной мебелью, немного мрачное из-за темно-синих обоев, ковра и гардин. В камине тлели багровые угли. В воздухе чувствовался запах гнилых яблок, который тщетно старались заглушить лавандовой водой.
Леди Варрен лежала на большой кровати в темно-красном стеганом шелковом жакете. Голова ее покоилась на множестве подушек. Глаза старухи были закрыты, она тяжело дышала.
С первого взгляда Элен поняла, что Стефан не ошибся: в прикованной к постели старухе не было ничего величественного. Лицо ее, испещренное морщинами, как старая карта, носило печать эгоизма и скверного характера. Седые волосы были довольно коротко подстрижены и падали на лоб и шею неровными густыми прядями, а нос был подозрительно красным.
Пройдя на цыпочках через комнату, Элен села на скамейку у камина. Она заметила, что каждый кусок угля обернут белой бумагой, так что корзина казалась наполненной снежками. Элен поняла, что это сделано для того, чтобы угли не стучали, когда их бросают в камин, и сидела совершенно тихо, словно слившись со скамейкой.
Леди Варрен продолжала громко дышать через равные интервалы, словно паровой каток. Внезапно у Элен появилось подозрение, что леди Варрен притворяется, разыгрывая комедию специально для нее.
«Она не спит, — подумала Элен, — она просто мошенничает».
Леди Варрен дышала все так же громко и, по всей вероятности, спала, но Элен чувствовала, что за ней наблюдают.
Когда Элен повернула голову, чтобы посмотреть на кровать, веки леди Варрен были крепко сжаты. Предвкушая новую интересную игру, Элен приготовилась застать старуху врасплох и после нескольких безуспешных попыток наконец поймала ее. Неожиданно подняв голову, Элен заметила, что старуха подсматривает за ней из-под век очень живыми блестящими глазами. Леди Варрен сразу же плотно зажмурилась, но потом поняла, что дальше притворяться бесполезно и сказала слабым дрожащим голосом:
— Подойдите сюда.
Помня о предупреждении миссис Оутс, Элен осторожно приблизилась к кровати. В своем синем платье с фартуком она казалась очень маленькой, бледной и почти незаметной на фоне темно-синих обоев.
— Подойдите поближе, — приказала леди Варрен.
Элен повиновалась, не отрывая глаз от предметов, стоящих на столике возле кровати. «Интересно, какой снаряд старуха запустит ей в голову?» Бессознательно она протянула руку к самой большой бутылке с лекарством.
— Поставьте бутылку на место, — прикрикнула на нее больная, — она моя.
— Ах, простите, — торопливо сказала Элен. — Я тоже не люблю, когда трогают мои вещи.
Чувствуя, что между ними есть что-то общее, Элен смело подошла к кровати и улыбнулась леди Варрен.
— Вы очень маленькая, — заметила та после долгого молчания. — Никакого стиля. Абсолютно не производите впечатления. Я думала, что мой внук проявит больше вкуса, когда будет выбирать себе жену.
Элен поняла, что Симона отказалась посетить Синюю Комнату, хотя Ньютон много раз просил ее об этом.
— У него прекрасный вкус, — сказала Элен. — Его жена очень красива, а я вовсе не его жена.
— Кто же вы такая? — спросила леди Варрен.
— Я мисс Кейпел, помощница.
Старуха вздрогнула, и ее лицо исказилось, словно под влиянием какого-то сильного чувства. Ее блестящие глаза уставились в одну точку, рот открылся, как будто она хотела закричать.
«Чего-то испугалась, — подумала Элен. — Но чего? Кажется, меня!»
Но последовавшие слова леди Варрен опровергли это предположение. Она перевела дыхание и крикнула низким, почти мужским голосом:
— Уходите!
Испуганная этой внезапной переменой, Элен повернулась и бросилась бежать, каждую минуту ожидая, что о ее голову разобьется бутылка с лекарством. Но не успела она добежать до двери, как ее остановил новый крик:
— Вернись, глупышка!
Удивленная новым поворотом событий, девушка снова подошла к кровати. Старуха заговорила с ней слабым, ноющим голосом так тихо, что Элен едва могла разобрать слова:
— Уходи из этого дома. Слишком много деревьев.
— Деревьев? — переспросила Элен, вспомнив о страшном дереве у ворот, последнем в ряду молодых лиственниц.
— Деревьев, — повторила леди Варрен, —Они вытягивают ветви и стучат в окна, они пытаются войти в дом… Когда наступает темнота, они движутся, ползут к дому… Уходи.
Слушая старуху, Элен почувствовала, что у них есть нечто общее. Очевидно, и леди Варрен когда-то стояла в сумерках у окна, наблюдая за нашествием кустов, затянутых туманом. Конечно, все это лишь игра воображения, но, видимо, и у леди Варрен есть свой Мистер Паук.
Одной из маленьких слабостей Элен было стремление нравиться, и ей очень захотелось завоевать симпатию леди Варрен.
— Удивительно! — сказала она. — Я подумала об этих деревьях совершенно то же, что и вы.
К несчастью, леди Варрен восприняла слова Элен как недопустимую вольность.
— Я не желаю слушать, о чем ты думаешь. Если я и беспомощна, это не значит, что ты можешь себя так вести. Как тебя зовут?
— Элен Кейпел, — ответила девушка, обескураженная раздражением больной.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать три.
— Не ври. От силы девятнадцать.
Элен была удивлена проницательностью старухи. Ее хозяева никогда не оспаривали тот возраст, который она указала.
— Это нельзя назвать настоящей ложью, — объяснила она. — Я чувствую, что имею право прибавить себе годы, потому что я уже очень много испытала. Я начала зарабатывать себе на жизнь, когда мне было четырнадцать.
Леди Варрен нисколько не была тронута этим фактом.
— Почему? — спросила она. — Ты что, дитя любви, незаконнорожденная?
— Конечно нет! — с негодованием ответила Элен. — Мои родители венчались в церкви. Но они не могли содержать меня. Им не повезло.
— Они умерли?
— Да.
— Тогда им повезло.
Несмотря на свое подчиненное положение, Элен всегда храбро защищала свои жизненные принципы, если кто-нибудь пытался опровергнуть их.
— Нет, — возразила она. — Жизнь замечательная штука. Когда я просыпаюсь, я рада уже тому, что жива.
Леди Варрен что-то проворчала, потом продолжила допрос:
— Ты пьешь?
— Нет.
— А мужчины?
— Ну что вы! Мне на них не везет.
Элен засмеялась, но леди Варрен даже не улыбнулась. Она так долго смотрела на девушку, что ее блестящие глаза казались невидящими и застывшими. Она явно что-то задумала.
Тишину нарушало только тиканье часов. В затухающем камине внезапно вспыхнуло яркое пламя.
— Подбросить еще угля? — спросила Элен.
— Нет. Дай мне мои зубы.
Просьба была так необычна, что Элен вздрогнула. Но она сразу же поняла, что леди Варрен имела в виду свою искусственную челюсть, которая лежала в эмалированной кружке на столике.
Элен тактично смотрела в сторону, пока больная вытаскивала челюсть из дезинфицирующего раствора и прилаживала ее к деснам.
—Элен, — почти нежно проворковала старуха, — я хочу, чтобы сегодня ты спала в моей комнате.
Элен смотрела на нее, приоткрыв рот, потому что перемена была одновременно и смешной, и ужасной. Искусственная челюсть придавала старухе злобное выражение: не умещаясь во рту, она раздвинула губы в застывшей неестественной улыбке, напоминавшей восковые фигуры.