— Дело не в этом, — по-прежнему мрачно ответила миссис Оутс.
— А в чем?
— Оутс…
— А что он сделал?
— Ничего. Но он всегда на глазах, днем и ночью, так что нельзя остаться одной. Никогда не выходите замуж, мисс!
Элен с удивлением посмотрела на миссис Оутс. Она всегда восхищалась ее терпимостью по отношению к лени своего супруга, чью работу она часто выполняла сама. Его отговорки, она всегда обращала в шутку. Не очень нежная, но неподдельная привязанность делала их не только партнерами в браке и работе, но и хорошими товарищами.
— Да, как говорится при заключении брачной церемонии: «На горе и на радость», — тактично заметила Элен. — И я могу понять, почему мистер Оутс так держится за вас: он понимает, что вы ему «на радость». Но я не могу представить себе мужчину, который мог бы жениться на сестре Баркер… Она, наверное, пьет.
— А? — рассеянно отозвалась миссис Оутс.
— Хотя, — пожала плечами Элен. — Может быть, она была права, что настояла, чтобы ей дали бренди, даже если мисс Варрен говорит, что леди Варрен живет только на кислороде.
Миссис Оутс молча смотрела на Элен. Ее лоб собрался в морщины, словно она занималась сложными начислениями. Наконец она покончила с ними и весело засмеялась.
— Ну ладно, не очень-то часто я бываю не в духе, верно?— спросила она. — Ну, а если говорить о мужьях, то и самый лучший из них — дрянь, и у меня как раз такой… Ну а сейчас, моя дорогая, проследи-ка за доктором. Как только он уйдет, я хочу отнести немного пудинга сиделке.
Элен восприняла знак внимания к сиделке со стороны миссис Оутс как измену.
— Возьмите и кекс, чтобы ей было чем закусить бренди, — посоветовала она.
— Ого, кто-то уже лезет в бутылку! — засмеялась миссис Оутс. — Но ей придется провести всю ночь, питаясь только перекусами. Она может и выглядит как кусок несвежей рыбы, но жизнь медсестры нелегка.
Элен почувствовала себя пристыженной — ее ревность выглядела просто смешно.
Расположившись на лестнице, ведущей в кухню, — удобное место для наблюдения, откуда все видно и слышно, — Элен удивлялась. Откуда эти резкие перемены в настроении миссис Оутс, обычно такой уравновешенной? Это явно не в ее характере. Чего это она раскачивается взад-вперед, как флюгер? Откуда взялся таинственный ветер, заставлявший ее резко менять направление? Да, сегодня в доме явно что-то неладно.
Услышав вдали голос доктора Перри, Элен крикнула миссис Оутс, что доктор собирается уходить, и бегом бросилась в холл. Увидев Элен, доктор двинулся навстречу. По его покрасневшему лицу было видно, что он с трудом сдерживается.
— Мисс Кейпел, — сказал он, обращаясь к Элен официальным тоном, — если зайдет речь о том, чтобы вам провести эту ночь в комнате леди Варрен, то имейте в виду, что я этого не рекомендую.
Элен сразу поняла, — сестра Баркер перестаралась, со своим бесцеремонным поведением. Хотя сердце Элен пело от радости, опыт подсказывал, что решение доктора должно подтвердить лицо, облеченное властью.
— Конечно, доктор, — сказала она с преувеличенной покорностью. — Но если сестра Баркер обратится к мисс Варрен, то она добьется своего.
— В таком случае, — рассердился доктор, — я пойду прямо к профессору. Я не позволю женщине командовать мной! Если к моим рекомендациям не прислушиваются, я могу уступить больную другому врачу. Я хожу сюда только потому, что леди Варрен напоминает мне мою дорогую мамочку, у которой такой же язычок, — от него может вскочить даже волдырь на спине у черепахи. Вот почему я отношусь со снисхождением ко всем старым ду… душечкам.
Подойдя вместе с доктором к двери профессора, Элен остановилась.
— Пойдемте со мной, — приказал доктор.
Несмотря на страх перед профессором, Элен охотно повиновалась. Любопытство, которое заставило бы Элен проникнуть в нору какого-нибудь неизвестного науке дикого зверя, внушило ей страстное желание увидеть своего хозяина в его обжитом логове.
Ее поразило сходство комнаты профессора с кабинетом его сестры. Так же, как у нее, мебель была лишь подставкой для книг и бумаг, с тем только различием, что у профессора было больше толстых томов и различных рефератов. Не было и следа характерного для помещений, занимаемых одними мужчинами, — ни потрепанного кресла, ни старых шлепанцев, ни коробок с табаком.
Профессор сидел за своим рабочим столом, прижав кончики пальцев к вискам. Когда он поднял голову, лицо его было бледным и осунувшимся.
— Головная боль? — спросил доктор.
— Да, немного, — ответил профессор.
Элен прикусила язык, чтобы не посоветовать профессору принять аспирин, понимая, что в этом случае предпочтение должно быть отдано совету специалиста.
— Что-нибудь приняли? — небрежно опросил доктор,
— Да.
— Хорошо… Новая сиделка хочет, чтобы сегодня ночью мисс Кейпел сменила ее. Я запрещаю это. Сердце леди Варрен в плохом состоянии, и ее положение слишком серьезно, чтобы оставлять ее на попечении девушки, не имеющей специальной подготовки. Вы проследите, чтобы все было в порядке?
Слушая доктора, профессор прижал кончики пальцев к глазам.
— Конечно, — согласился он.
Выйдя из комнаты, Элен повернулась к доктору, глядя на него благодарными влажными глазами.
— Вы не представляете, что вы для меня сделали, — сказала она. — Вы…
Ее прервал пронзительный звонок телефона, стоящего и холле. Элен подбежала к нему и сняла трубку.
— Подождите минутку, — сказала она. — Доктор Перри, это вас. Кто-то звонит из бара и спрашивает, здесь ли вы.
С неувядающим интересом к чужим делам Элен пыталась реконструировать недоступную ее ушам часть разговора по репликам доктора Перри.
— Это вы, Вильямс? — спросил он. — В чем дело?
Его небрежный тон постепенно превратился в недоверчивый, а затем в нем появились почти истерические нотки:
— Что?.. Не может быть… Какой ужас! Сейчас иду!
Когда доктор Перри повесил трубку, по выражению его лица было видно, что он услышал что-то ужасное.
Элен смотрела на него, дожидаясь, пока он заговорит, но и это время в холл вошла мисс Варрен.
— Мисс Варрен, — сказал доктор Перри. — Помните девушку, Сервиден Оуэн, которая работала в вашем доме? Так вот, — она мертва. Только что в саду нашли ее тело.
Глава 11 СИМВОЛ ВЕРЫ.
Услышав это имя, Элен вспомнила разговор в кухне. Сервиден — та самая красивая легкомысленная девушка, чьи поклонники терпеливо ждали ее у дома, прячась за деревьями. Элен думала, что видела одного из них в молодой роще, возвращаясь с прогулки сегодня вечером. Выходило, что он ждал ее напрасно.
— Все это очень странно, — сказал доктор Перри.— Вильямс говорит, что капитан Бин возвращался домой из магазина. Было темно, поэтому он зажег спичку, чтобы найти замочную скважину. И при этом свете он увидел ее — она, свернувшись, лежала в темноте рядом с дверью. Он тут же бросился в бар и попросил Вильямса позвонить ко мне домой. Домоправительница посоветовала ему поискать меня в «Вершинах».
— Ужасно, — заметила мисс Варрен. — Думаю, что это может быть сердечный приступ, или давление. У нее всегда было такое красное лицо.
— Скоро узнаю, — ответил доктор Перри. — Вот что меня удивляет: коттедж капитана Бина находится по ту сторону посадок. Почему он не пришел к вам, вместо того, чтобы бежать целую милю под дождем в бар?
— Он поссорился с моим братом. Профессор указал на ошибку в одной из его так называемых научных статей. И по-моему, у него были неприятности с миссис Оутс из-за каких-то продуктов, кажется яиц, которые он нам продал.
Доктор Перри понимающе кивнул. Капитан Бин был мрачным и раздражительным отшельником, который с одинаковой яростью стал бы выступать и против теории Эйнштейна, и против обвинения в том, что продал тухлое яйцо. Он владел небольшой птицефермой, сам выполнял все работы по дому и писал статьи о верованиях и обычаях туземных племен в труднодоступных районах земного шара.
Доктор Перри понимал, что человек, полностью оторвавшийся от общества, настолько теряет ощущение реальности, что легкая обида может в его глазах перерасти в несмываемое оскорбление, и догадывался, что капитан предпочел страдать под дождем, лишь бы не просить у соседа разрешения воспользоваться его телефоном.