Первым человеком, которого она встретила в холле, был Стефан Райс. Открыв шкаф для верхней одежды, он снимал с вешалки свою старую куртку.
— Разве можно выходить из дома в такую бурю?! — воскликнула Элен.
— Тихо. Смываюсь в кабак. Я должен посидеть с нормальными рабочими парнями, чтобы отбить вкус этой мерзкой интрижки и этого отвратительного дома. Я даже могу провести смелый эксперимент и выпить кружку пива. Я отчаянный парень, который прошел огонь и воду и способен на все.
— Мне кажется, на одно вы не способны, — сказала Элен, которой захотелось уколоть Райса,
— А именно?
— Удрать с чужой женой.
Стефан посмотрел вслед за Элен на дверь гостиной.
— Что верно, то верно, — кивнул он. — Никаких женщин. — Он протянул руку ладонью кверху. — Сестренка, не найдется несколько монет взаймы?
Элен не могла поверить, что Стефан действительно хочет занять у нее денег, однако он объяснил:
— Хочу подвести счет в баре. Я отдал последние за щенка.
— А где он? — спросила Элен.
— У меня в комнате наверху. Спит на кровати. Сестренка, а как насчет денег?
— У меня нет, — смущенно сказала Элен. — Мне заплатят только в конце месяца.
— Не везет. Ну ладно, простите, что попросил. Остается только Симона. У нее полно этого мусора.
Как раз в это время Симона вышла в холл.
— Куда это вы направляетесь? — спросила она.
— Прежде всего, моя дорогая, я направляюсь к вам, чтобы попросить немного наличных. Потом я намереваюсь пойти в бар, чтобы передать его владельцу упомянутые наличные.
Симона нахмурила подкрашенные брови.
— Вы могли не изобретать предлога, чтобы пойти туда, — сказала она. — Я знаю, что вас притягивает.
— Белочка? — простонал Райс. — Ради Бога, бросьте это. Она хорошая девочка, мы с ней друзья, только и всего.
В это время Ньютон вышел из кабинета профессора, и Райс умолк.
— Профессор просит всех зайти к нему в кабинет,— сообщил Ньютон. — Он хочет сделать объявление.
Профессор сидел за столом и тихо говорил о чем-то со своей сестрой. Элен заметила, что он побледнел и осунулся, а рядом с ним на столе стоял стакан с водой и пузырек с белыми таблетками.
— Я должен сказать вам кое-что, — начал профессор. — Это касается всех. Сегодня ночью никто не должен выходить из дома.
Симона бросила торжествующий взгляд на Стефана, который быстро сказал:
— Но, сэр, у меня важное свидание.
— Значит, вы не пойдете на него, — сухо заметил профессор.
— Но я ведь не ребенок.
— Докажите. Если вы действительно взрослый, то должны понять, что нам угрожает опасность и что долг каждого из нас, мужчин, остаться сегодня дома.
Стефан не сдавался:
— Я бы конечно остался, если бы в этом был какой-то смысл. Но ведь это чушь. Конечно, никто из женщин не должен выходить, но дома их никто не тронет. Этот тип не заберется в дом.
— Вы забыли о девушке, которая была убита в собственной спальне? — спросила мисс Варрен.
— Она оставила окно открытым, — объяснил Стефан.
— Но вы слышали, что сказал доктор? — настаивала мисс Варрен.
— И вы слышали, что я сказал, — сурово заметил профессор. — Я хозяин этого дома и не допущу, чтобы из-за вашего упрямства кто-нибудь подвергался опасности.
Профессор окинул взглядом Элен, и она почувствовала глубокую признательность.
— Прошу соблюдать еще одну меру предосторожности,— продолжал профессор. — Я хочу, чтобы сегодня никого не впускали в дом. Если кто-нибудь постучит или позвонит, то он или она останутся за дверью. Я запрещаю открывать двери при каких бы то ни было обстоятельствах.
На этот раз возразил Ньютон:
— Это уж слишком. Может прийти кто угодно: например, полиция или кто-нибудь захочет сообщить что-то важное.
Профессор взял со стола бумаги, показывая, что устал от споров.
— Прошу, чтобы мои указания были исполнены,— сказал он. — Я хочу только, чтобы этой ночью все, кто находится под моим кровом, были в безопасности. Но и предупреждаю вас. Всякий, кто выйдет из дома хотя бы на минуту, — больше в него не войдет. Дверь будет заперта за ним или за ней и больше не откроется.
Элен представила себе, что может случиться, и прежде всего подумала о докторе Перри, который может прийти по делу, касающемуся только ее. «Неужели он останется за дверью, под дождем?»
— Но если мы узнаем голос, разве этого недостаточно? — робко спросила она.
— Конечно нет, — ответил профессор. — Это может быть обман. Повторяю: вы не должны открывать никому — мужчине, женщине или ребенку.
— Но, профессор, вы ведь не можете серьезно говорить о ребенке! — воскликнула Элен. — Если я услышу, что за дверью плачет ребенок, я сразу же впущу его.
Профессор слабо улыбнулся.
— Вероятно, это дитя будет поджидать вас, чтобы схватить за горло, — сказал он. — Вы, наверное, слышали по радио артистов, безупречно подражающих детскому голосу?
— Пусть себе пищит, пока не лопнет, меня ему не разжалобить, — грубо сказал Стефан. — Все мои надежды на богатство пошли прахом из-за неожиданного появления ребенка в моей семейке… И вот, что я могу вам еще сказать: я не сделаю ни шага ради любой женщины в этом доме.
Симона окинула его вызывающим взглядом, который перехватил Ньютон. Он коротко засмеялся.
— Когда-нибудь слышали о Шекспире, Райс? — едко спросил он. — Может быть, вам знакомы такие слова: «Так часто слышим мы ее отказ!» Вы утверждаете, что родились женоненавистником, но где доказательства?
Профессор постучал по столу, словно восстанавливая тишину во время бурной сессии парламента, и сказал:
— Это все. Мисс Кейпел, не будете ли вы так любезны передать мои указания миссис Оутс и сестре Баркер?
— Хорошо, профессор, — сказала Элен, но вдруг подумала о супруге миссис Оутс и спросила.
— А как же Оутс?
— Останется за дверью, — последовал неумолимый ответ. — Он может поставить машину в гараж и остаться там до утра.
— Но леди Варрен может понадобиться кислород!
— Леди Варрен придется потерпеть. Я придерживаюсь мнения, что безопасность — прежде всего. Может быть, я лучше понимаю, как обстоят дела, чем вы все… Я помню, как однажды в дни моей молодости, когда я был в Индии, тигр кружил у загородки для скота. Он прорывался снова и снова, несмотря на все предосторожности. — Потом он добавил очень тихо: — А сейчас тигр кружит возле этого дома.
В это время раздался громкий стук во входную дверь.
Глава 15. ОТКУДА СТАРУХА УЗНАЛА.
Стук прекратился, и раздались настойчивые звонки. Элен инстинктивно вскочила и сказала:
— Я открою.
Она пошла к двери и тут опомнилась. Никто из находящихся в комнате не пошевельнулся; все смотрели на нее сердито или с удивлением, в зависимости от темперамента.
Профессор обратился к мисс Варрен, его глаза насмешливо блеснули.
— Слабое звено, — тихо сказал он.
Знакомые слова задели Элеи, вспомнившую, в какой связи они прозвучали, и она покраснела до ушей.
— Простите, — пробормотала девушка, — это у меня инстинктивно, я забыла…
— Вот вам пример, — недовольным тоном произнес профессор. — Я не хочу проявлять излишнюю строгость, но мы должны понять, что забывчивость в данном случае граничит с неповиновением.
В дверь снова постучали, затем громко зазвонил звонок. Несмотря на то что Элен оказалась в центре внимания и старалась сдерживаться, ей было мучительно стоять неподвижно и ничего не делать.
«Это все равно, что смотреть, как выкипает молоко,— думала она. — Или наблюдать, как ребенок играет с огнем. Кто-нибудь должен что-то сделать. Я уверена, что мы поступаем неправильно».
Она заметила, что лицо мисс Варрен подергивается при каждом ударе, и посочувствовала ей.
На минуту все стихло, затем в третий раз начался натиск на входную дверь. Вмешался Стефан, который не мог вынести напряжения:
— Послушайте, сэр, я отношусь с должным уважением к вам и всем прочим, но не кажется ли вам, что это зашло слишком далеко? То есть я хочу сказать, что нельзя закрываться наглухо. Это может быть почтальон, доставивший мне доплатное письмо, в котором говорится, что моя кузина Фанни скончалась и оставила мне в наследство все свое состояние.