Николай Коляда
Для тебя
Две пьесы для актера и актрисы
Венский стул
Пьеса в одном действии
Действующие лица:
ОН
ОНА
Стены квадратной комнаты обшиты ослепительно белой, искрящейся тканью. Зеркальный потолок. Такой же зеркальный пол.
В комнате нет дверей. Нет и окон. Непонятно, откуда падает свет.
Посреди комнаты стоит ВЕНСКИЙ СТУЛ с гнутыми ножками. Он выкрашен в чёрный цвет. Больше в комнате нет ничего. Пусто.
У одной стены стоит МУЖЧИНА, у другой ЖЕНЩИНА. ОН и ОНА. Испуганно смотрят друг на друга.
Они одеты в странные костюмы. На ногах – тапочки. Долго молчат. С места не двигаются.
ОН. Зачем?
ОНА. Что?
ОН. Не понимаю – зачем?
ОНА. Вы что-то сказали?
ОН. Зачем они это сделали с нами? Вы не знаете?
ОНА. Я спрашивала у вас только что то же самое. Вы забыли, да?
ОН (молчит). Да, да. Вылетело. Спрашивал. Я растерялся. Зачем?! Зачем?!
ОНА. Очень просто. Если мы здесь – с нами можно не чикаться.
ОН. Я не такой. Со мной нужно… чикаться!
ОНА. Наверное, тут все так говорят. Только не я. Я соглашаюсь со всеми. И помалкиваю.
Пауза.
ОН. Нет, я не буду соглашаться! Не буду!
ОНА. Завидую вам.
Пауза.
ОНА ходит по комнате, осторожно трогает стены ладонями, негромко поёт:
ОНА. «И если кто-то в комнате закрыт… Как будто бы в могиле он зарыт… Зарыт…» Нет. Не получается песня. Вы давно здесь? Я – с сегодняшнего утра.
ОН. Я тоже. Нет, я понимаю!
ОНА. Что?
ОН. Я понимаю, понимаю, почему нас закрыли здесь, вдвоём, в этой комнате. Страшная комната, правда?
ОНА. Почему же нас закрыли?
ОН. Я понимаю, понимаю!
ОНА. Ну, скажите? Или что – тайна? Вы – мужчина, я – женщина. А нас закрыли вдвоём. Почему?
ОН. Проводят опыт. Проверяют, как мы будем себя вести. Вернее, как я себя буду вести. По отношению к вам.
ОНА. Я не обижаюсь.
ОН. Как вы можете обижаться? Это правда. Они проводят опыт. Я понял. Где-то в стене глаза. Смотрят. Смотрят.
ОНА. Или на потолке. Да? (Ходит по комнате, трогает стены, поёт): «На пути стоит белая стена… Не пускает меня к тебе она-а…» (Громко). Товарищи! Товарищи! Нам нужно срочно домой! Нам очень нужно домой! Во всяком случае – мне лично очень нужно домой! Очень, очень, товарищи! Слышите?! Ещё немного и я начну сходить с ума! Я не могу больше трех часов без… Без! Без! Вы понимаете меня, товарищи?!
Помолчала, посмотрела на мужчину. Тот ходит, ощупывая стены.
Вы ищете выход? Они – молчат. Как называется этот стул?
ОН. Он называется – стул. Вы с ума сошли?
ОНА. Нет, он называется как-то иначе. Красиво. Я забыла.
ОН. Он называется стул! Не смешите меня! Стул и всё.
ОНА. Нет, как-то иначе… (Молчит). Забыла.
ОН. Они проводят опыт. Точно, точно… Опыт, опыт…
ОНА. Зачем? Зачем? Опыт на людях? Для чего? Будут травить нас газом? Зачем? Зачем? Я не могу вспомнить, как называется этот стул.
ОН. Они думают, что я брошусь на вас. Стул, да и всё. Да, да, брошусь на вас и изнасилую. И тогда меня можно будет объявлять сумасшедшим.
ОНА. Господи, какие страсти!
ОН. Да, да! Эй, вы! Слышите?! Выпустите меня отсюда! Мне никто не нужен! Кроме неё! Пустите! Сейчас же выпустите меня отсюда! Э-э-эй! Мне омерзительна эта женщина! Я не хочу её! Я слышу её пот! Он гнусен! Э-э-эй!!!
ОНА. Как вам не совестно. Что вы такое болтаете? Я тоже могу многое сказать о вас. О том, что мне не нравится в вас. В вашем поведении, да! Но я ведь молчу, молчу! Как вам не стыдно! Мне, например, не нравится, что вы ходите как балерина, с носка, а не с пятки! Не нравится, да! Балерина! Балерун! Не нравится, как вы дышите трусливо, словно кролик! Не нравится, как вы морщите лоб, будто у вас есть чем думать! Нет у вас ума! Нет! Противно! А я молчу, молчу!
ОН. Ну и молчи, дура.
ОНА. Сами вы дурак. Сам.
Молчание.
ОН (ноет). Пустите меня. Пустите… Я не хочу участвовать в этих экспериментах… Пустите меня… Слышите?! Пустите! Ненавижу вас! Ненавижу, мерзавцы! Пустите!!! (Стучит ногами и руками в стены. Кричит, бьётся в истерике. Рыдает. Разбивает руки в кровь). Я не могу больше… не могу больше… Мне плохо… не могу… пустите меня… пустите… Я сейчас умру… Умру сию секунду… пустите?! Пустите меня, пустите!!!
ЖЕНЩИНА испуганно следит за МУЖЧИНОЙ. Молчит. Он упал на пол, лежит, не двигается. Она пошла к нему. Встала коленями на пол.
ОНА. Тише, тише… Что с вами? Не надо, не надо так нервничать… Надо терпеть… Тихо… Зачем? Перед кем вы душу свою открываете? Перед кем унижаетесь? Перед этими? Да ну их к чёрту собачьему. Слышите? Тихо, тихо … Перестаньте, пожалуйста. Не надо… Держитесь. Я вот маленькая, а держусь. Все равно отпустят, никуда не денутся. Надо терпеть. И надеяться, что всё будет хорошо. Дайте, я вам вытру кровь. Ну-ну, не сопротивляйтесь, не дёргайтесь… У меня чистый носовой платок, абсолютно чистый… Во-от … Во-от… Ой, сколько крови, надо же. Во-от… Во-от…
Положила голову МУЖЧИНЫ себе на колени, осторожно вытирает с его лица кровь.
Ну? Ну? Всё в порядке? Успокоились? Во-от… И хорошо… Всё нормально… Нормально…
ОН. Всё ужасно, а не нормально.
ОНА. Ну, хорошо, хорошо.
ОН. Что – хорошо?
ОНА. Всё ужасно, ужасно. Хорошо, говорю. Я соглашаюсь. Меня научили соглашаться…
ОН. С кем?
ОНА. С вами.
ОН. Со мной?
ОНА. С вами, с мужчинами. С вами надо только соглашаться. Чтобы вы казались самим себе умными. А вы – дураки. Вы женщин держите за дур, а дураки-то вы, мужики…
ОН. Дураки, дураки… У вас заело пластинку.
ОНА. Заело.
ОН. Все вы дуры. Да. Все. Кроме одной.
ОНА. Все вы дураки, дураки. Кроме одного. Я парикмахер.
Его голова по-прежнему лежит у НЕЁ на коленях.
ОН. Поздравляю.
ОНА. У вас волосы длинные. Нужно стричь.
ОН. Дайте телефон – зайду.
ОНА. В парикмахерскую?
ОН. Ну, не домой ведь?
ОНА. Я вам сейчас сделаю.
ОН. По волоску будете выщипывать?
ОНА. Зачем? У меня есть чем. (Достала из кармана ножницы, щелкает ими, смеётся).
ОН сел на пол. Удивленно смотрит на НЕЁ.
ОН. Откуда они?
ОНА. Оттуда.
ОН. Откуда, всё-таки?
ОНА. Всё время ношу в кармане.
ОН. Зачем?
ОНА. Ну, надо.
ОН. Ну, зачем, зачем – надо?
ОНА. Талисман. Кроме того – обороняться на улице можно. Кроме того – в любой момент могу заколоть себя. Если понадобится сохранить свою честь и уйти из игры достойно
ОН. Серьезно?
ОНА. Пока – шучу. Может быть, будет момент … Если надо будет – заколюсь. А что? Не сумею, думаете? Они длинные. Достанут до сердца. Как в «Мцыри»: «Но в горло я успел воткнуть и там два раза повернуть моё оружье…»
Смеются.
ОН. Почему их у вас не забрали сегодня утром? У всех ведь все забирают. Почему?
ОНА. А я всех обманула. Из руки в руку прятала. Обманула. Я ведь не дура, как вы говорите.
Смеются.
Ну, как будем стричься? Приказывайте!
ОН (отодвинулся в угол). Я боюсь.
ОНА. Почему?
ОН. Вы не выколете мне глаза?
ОНА. Зачем я вам буду выкалывать глаза?
ОН. Я боюсь всё равно.
ОНА. Ну, почему, почему вы боитесь? Почему? Что тут такого? Мы сидим, ещё просидим сутки, двое, трое, месяц… Откуда вы знаете, когда нас выпустят отсюда? Ведь надо чем-то заняться, развлечься как-то? Или сядем и будем смотреть на эти стены, пока не сойдем с ума? Потом начнем дубасить в них ногами, руками, до крови – ну, как вы сейчас. Да вы ведь уже попробовали – толку нет. Если они следят за нами, пусть видят: мы не падаем духом, ведём себя, как нормальные люди. Нечего на нас экспериментировать.