– Мама, смотри утята! – закричал он, – давай посмотрим поближе!
– Давай, только будь тише, не шуми и не подходи слишком близко, они могут испугаться, – отвечает ему мама.
Она держит его за руку и они спускаются к озеру, приближаясь к тому месту, где утиный выводок уже увидел их и торопливо стал отплывать от края берега на глубину. Мама и малыш старались идти тихо, они не переговаривались. Только хруст береговой гальки, утиное кряканье, да ветер качает деревья, двигает облака.
Малыш смотрит на утят, глаза его горят восхищением – они так ему нравятся. Мама смотрит на малыша с нежностью – он совсем малыш, ее малыш. Большая утка смотрит на них обоих очень строго и пристально следит за своими утятами. Темная вода глубока.
Через много лет, я встретил ее в самом центре нашего города, мы переходили дорогу, ждали зеленого сигнала светофора, мы шли в одну сторону. Она стояла чуть впереди, я видел ее, а она меня нет. Я не окликнул ее, просто стоял и смотрел. На ней было серое пальто и голубой шарф, дамская сумочка и каблуки – не осталось ничего из того, какой я ее видел тогда. Но даже сейчас она дышала той же легкостью, к ней все так же хотелось прикоснуться. Ее волосы отросли, ее губы были накрашены, а за руку она держала мальчишку. Мальчишка вертелся и подпрыгивал от нетерпения, обратный отсчет на светофоре шел на его взгляд непозволительно медленно. Он перепрыгивал с ноги на ногу, вперед-назад и снова вперед, дергал ее одной рукой за руку, перехватывался другой рукой и, не удержавшись на ногах, начинал стремительно заваливаться на бок. «Постой спокойно, Колокольчик!» – осадила она его строго, а у меня перехватило дыхание».
Утка увела своих утят в высокую трава, мама и малыш продолжили свою прогулку, скрылись за поворотом, я вижу их цветные куртки вдалеке. Неужели у нашего героя есть сын, о котором он не знает? Или же это просто в память о добром друге, она называет сына так же как назвала его когда-то? Что за история тут случится – будет ли в ней счастье? Я не придумываю сюжет, я только следую за словами. Я бережно записываю все, что выходит на лист. Я не редактирую, не закручиваю фразы, не запинаюсь о слишком простое изложение и отсутствие голоса автора. Это все после. Сейчас нужно только записывать, быть бережным, внимательным, улавливать самые тихие ноты, припоминать то, чего никогда не знал.
Я сижу за столом, вокруг меня столько людей, все они пишут свои истории, я в тесном и размашистом кругу писателей. Потому что писатель – это тот, кто пишет. Пишет то, что слышит. Слышит, как растет трава, как лежит в своих берегах лесное озеро, как качается на ветру колокольчик. Слышишь? Слушай, слушай чутко, а теперь устраивайся поудобнее и все-все записывай. Сейчас.
Очевидные вопросы
Постой спокойно, Колокольчик! – осадила она его строго, а у меня перехватило дыхание.
Я шел за ней до остановки, я ждал ее автобус, я ехал на задних сидениях, а они на передних. Я пропустил две рабочие встречи в тот день, и не ответил ни на один звонок. Они вышли через переднюю дверь, а я – через заднюю. Их дом был так высок, что от него кружилась голова. Их дом стоял на обрыве, внизу текла река, я стоял и провожал глазами, как они идут по подъездной дорожке. А зачем? Спроси меня кто тогда, я бы не смог ответить. Никто не называл меня Колокольчиком уже столько лет. Мои волосы теперь в мелкую проседь, на переносице первые морщины, мне за тридцать. Почти десять лет с того лета, как я ушел под утро из той беседки один, и за все это время больше ни разу туда не приходил.
Я не мог прийти туда больше ни с кем, я не мог окликнуть ее сейчас. Так зачем тогда я здесь? Стою растерянный у ее дома на обрыве, будто мальчишка-юнец вглядываюсь в окна, пытаясь отгадать какое из них ее.
«Так зачем тогда я здесь? Зачем-зачем…», – раздумываю я, прохаживаясь меж книжных полок огромного книжного магазина. Среди любимых авторов и тех, от которых я засыпаю, целый шкаф бестселлеров и полки-полки неизвестных мне фамилий. Сначала я иду по своим авторам, потом ведусь на обложки, книгу с таким названием просто невозможно не открыть и я открываю, листаю, фраза тут, фраза там, как хорошо написано. Так я ищу свои книги, иногда мне кажется, что это чистой воды алхимия – среди тысячи книг найти свою неизвестную доселе, но понятную с первых строк.
Иногда я вижу, как моя книга стоит одна среди всех этих гигантов, огромных, не-до-ся-гае-мых! Зачем я здесь? Тут уже и так много. А я что, я – немного. Мне так кажется, мне так мама сказала, и еще муж – текст как текст, рассказ как рассказ. «Слишком много буков» – помните такую фразу, у меня от нее ноги мерзнут.