– Согласна с тобой… – протянула я. – Что ещё?
– Ещё родовая метка.
– А это что ещё такое?
– Помнишь, у Карелла на плече как бы след от браслета?
– Так это не отпечаток?
– Нет.
Тут я совсем затормозила:
– Так что же это?
– Это и есть родовая метка. У Атамана на плече, у Дайка чуть выше левого локтя, а у Граса вокруг шеи, у самого основания. У мелкого Олли вокруг правого голеностопа, а у лысого Лакрана тоже где-то на ноге, потому что ни на руках, ни на шее не было.
– А может, у Плешивого тоже не было? Ты же, вернее я… то есть мы, так будет правильней сказать, толком не видели?
– Хочешь знать, почему я пришёл к такому выводу?
– Хочу!
– Лакр как-то говорил Атаману, когда ты сидела у камней и рисовала, почти не слушая их, что ты навлечёшь на них беду, что ты шпионка ангалинов и искусно притворяешься, чтобы узнать, где золото. Когда Карелл спросил, почему он так решил, Плешивый ответил, что раз у тебя нет родовой метки, значит, ты «превращённая», а не обычная женщина. И на самом деле ты ящерица, а не человек, так как не бывает, чтобы на человеке не было метки. А древние легенды говорят, что только ангалины знают тайну «превращения». Также твой странный запах, который так понравился Атаману, очень подозрителен. Карелл сначала рассмеялся и сказал, что это всё небылицы и полный бред, а также что «превращения» чушь, в которую могут верить только идиоты, но потом он задумался. Этих доводов достаточно?
Я молчала.
– Из этого понятно, что и у Лакрана есть родовая метка?
– Понятно. Спасибо, что рассказал… Я почему-то совсем этот разговор упустила, хотя и слышала, – разговаривать дальше уже не хотелось. – Давай закончим на сегодня, хорошо? Что-то я устала… Много новой и странной информации.
– Конечно, дорогая, отдыхай, – и щелчком пальцев выключил в библиотеке свет.
Глава 3
Открыла глаза я уже глубокой ночью. Сквозь листву поблёскивало сверкающее ночное небо. Я приподнялась, достала флягу и сделала несколько глотков: воды оставалось совсем мало. «Надо будет родник поискать, Дайк говорил их тут много…» – я заткнула пробку и легла. Мысли вернулись к рассказу Мозгового.
«Вот же Лакр гад, а?! Правильно я его Плешивым окрестила, сразу мне не понравился: жуткий, скользкий тип. Если бы не Дайк с Атаманом, то он бы меня, покалеченную, сначала изнасиловал, а потом прирезал без всяких сожалений. Вот почему мой Нянь так беспокоился и вот почему в то утро, когда я проснулась первой, Карелл, заметив, что я рассматриваю его метку, так злобно глянул, что я до вечера не могла успокоиться, не понимая, чем умудрилась его разозлить. А причина-то вот в чём: этот лысый насочинял про меня каких-то баек и ввёл главарю в уши. Скотина! Сволочь! Какие ангалины?! Какие превращения?! Я и про золото только перед побегом узнала. Хотя про ангалинов Дайк упоминал, интересно, кто они такие? Я – ящерица! Полный бред! Да… вовремя, вовремя я смылась, – стало смешно. – Действительно, смылась! – Я вспомнила спуск будто по трубе и потоки воды. – Точно, унесло, как в канализацию!» – Я захихикала.
– А кто-то отдыхать собирался, – сказал укоризненный голос.
– Всё-всё-всё. Уже сплю.
Весь следующий день прошёл в длительном переходе. С самого утра я обнаружила ягоды, которые часто собирал Дайк. Вот радости было! Я объела почти весь куст и взяла немного с собой, завернув в большие листья. Вяленое мясо, конечно, хорошо, но запас не бесконечен и мешок уже стал значительно легче, хоть я и старалась экономить.
Вода нашлась к полудню, для этого даже не пришлось ничего специально делать. Просто обходя большие заросли, я спустилась в овражек и чуть не наступила в маленький ручеёк. Наполнив флягу и натерев всё что можно соком голубеньких цветочков, которых в овраге было очень много, я продолжила путь на юг. А ещё через сутки вышла к реке.
С моей стороны берега были довольно обрывистые, а вот с противоположной более пологие, но поросшие густой и высокой растительностью. «Ладно, пойду вниз по течению. Поищу, где удобнее переплыть, может, и найдётся место поуже», – решила я. Но, не пройдя и нескольких шагов, послышался шорох, потом какие-то звуки, как всхлипывания, а потом… Детский голос сказал:
– Тама!
Я резко обернулась. Среди высокой травы стоял ребёнок, годика два, не больше. Пухлые ручки и ножки, чумазое личико с грязными разводами, тёмные почти чёрные волосики, торчащие в разные стороны с висящими травинками и другим мусором, и огромные пуговицы влажных карих глазюк.
– Тама! – малыш повторил и протянул ко мне ручонки.
Упав на колени, я схватила ребёнка в охапку:
– Маленький… Как же ты тут оказался?! Где твои родители? – приговаривала я, прижимая его к себе и поглаживая по спинке. – Ах ты ж, мой хороший! – не переставая, я тискала его, а малыш, вцепившись мне в волосы малюсенькими пальчиками, захлюпал носом и заревел.