– Тихо, тихо, маленький, тихо… не плачь. Я с тобой, ты не один, я рядом, ничего плохого не случится… – пыталась я его успокоить, да и себя тоже. Не переставая гладить, я поднялась и начала оглядываться, держа ребёнка на руках: «Что же делать? Где кого искать? Не может быть, чтобы он был здесь один!»
– Эй, э-э-эй, люди! – завопила я. – Кто-нибудь?! Э-э-эй! Кто дитё потерял?! Кто-нибудь! – я кричала, пока не охрипла. Но ответа не получила. Река тихонько текла, ветер шелестел листвой – вокруг слышались только обычные звуки леса. Пока я кричала, малышок затих, но ухватился за меня ещё крепче.
– Что ж с тобой делать? – Я опустилась на траву, держать ребёнка было тяжеловато. Малыш был красивый, хоть и грязный, только не понятно, мальчик или девочка. Приподняв его замурзанное личико, я улыбнулась и спросила:
– Ты кто? И как тебя зовут? – естественно, на ответ я не рассчитывала, просто продолжала разговаривать и улыбаться. – Вот меня, – я ткнула пальцем в себя, – зовут Карина. А как тебя зовут, маленький?
Ребёнок рассматривал меня, не разжимая ручонок, и через несколько секунд выдал:
– Тама! – и при этом так солнечно улыбнулся, показав маленькие зубки, что от умиления навернулись слёзы.
– Ну, тама так тама, – опять притянув его к себе, я соображала как поступить.
«Такой маленький ребёнок не мог уйти далеко, значит, где-то рядом есть селение, хотя Дайк говорил, что хорошо обжитые земли начнутся ещё через пару дней пути от реки и по другую сторону. Но кто знает… – я почесала нос, – как я шла и правильно ли держала направление? Возможно, я сократила путь или отклонилась в сторону, но в любом случае факт остаётся фактом: на руках ребёнок и нужно искать людей или вместе с ним идти дальше».
Пока я так размышляла, малыш пригрелся и заснул, но пальчики продолжали крепко держаться за мою рубашку. Я вгляделась внимательней и слегка ощупала детское тельце: он не был тощим, но и пухленьким его никак нельзя было назвать, если и потерялся, то не очень давно. Рубашечка из плотной, но мягкой ткани грязно-серого цвета с длинными рукавами и тёмно-коричневые штанишки, порванные в нескольких местах, сквозь дыры в которых просвечивала нежная смугловатая кожа. На одну ножку был обут коротенький сапожок или ботиночек с завязками, а другая босая. Не считая нескольких царапин и укусов насекомых, других видимых повреждений не было. В тёмных всклокоченных волосах, от которых пахло тиной, застряло несколько слизких водорослей. «Ребёнок был в воде! – уверилась я. – И как только не утонул! В рубашке родился, наверно».
Теперь стало понятно, что делать дальше: нужно переправляться на другой берег – малыш оттуда. Тихонько сопя, найдёныш спал на моих руках и, глядя на такое милое личико, совсем не хотелось его будить. Громко причмокнув, малыш засунул пальчик в рот. «Голодный… – посетовала я на свою глупость. – Разговоры разговаривала, а покормить не догадалась, вот тупица. Хотя чем? Вяленым мясом?»
Хотя чему удивляться-то, своих детей у меня не было, да и не будет уже. И благодарить за это надо свою дурость, наивность, непроходимую глупость и «неземную любовь» в виде бывшего мужа, который категорически не хотел детей «пока не встанем на ноги», как любил он повторять. Но как оказалось, мой супруг только мне так говорил. А я, дурочка влюблённая, повелась на уговоры, верила всему, заглядывала в рот, ловя каждое слово, и получила…
Тяжелейшее осложнение после прерывания беременности и неутешительный вердикт врачей. Оставалось только кусать локти и выть по ночам, глядя на своих племянников, таких классных мальчишек моей сестры. Всё! Не хочу об этом вспоминать! Сама во всём виновата, и ничего уже не попишешь. Я вытерла рукавом слёзы.
Малыш зашевелился. Распахнув глазки с длинными пушистыми ресницами, он опять улыбнулся и произнёс своё любимое, как я уже поняла, слово:
– Тама!
Я засмеялась:
– Ох, тама ты моя чумазая! – И завалившись на спину, опять начала его тискать.
Кормёжка, на удивление, никаких проблем не доставила. Когда я распотрошила свои запасы и предложила найдёнышу кусок вяленого мяса, то и опомниться не успела, как он его сточил.
– Ну ты грызун! – восхитилась я и предложила второй. И этот кусок постигла та же участь. – Всё, хватит пока, – покачала я головой, когда это чудо из семейства грызунов протянуло ручку за следующим. – После голодовки сразу много есть нельзя. Могу предложить на десерт вот это, – и протянула горсть ягод, собранных утром. Они были проглочены ещё быстрее. Напоив ребёнка водой, я запаковала мешок, попутно дожёвывая свою долю.