Быть может, Дм. Богров решился доверить свою тайну раввину, с которым ему было предложено переговорить перед казнью, после оглашения приговора на месте казни. Но Дм. Богров поставил условием, чтобы разговор с раввином состоялся в отсутствии свидетелей — полиции. В этом ему было отказано товарищем прокурора. В виду этого Дм. Богров отказался и от разговора с раввином.
В своем докладе 1-ому департаменту государственного совета по делу Курлова, Кулябко, Спиридовича и Веригина, сенатор Е. Турау между прочим указывает на то, что Богров все время «мистифицировал» и это можно заключить по его собственным показаниям на суде. Е. Турау находит для этой «мистификации» следующее объяснение: «возможно, что он рассчитывал, что его приговорят не к смертной казни, и надеялся со временем бежать». Сенатору Е. Турау, как и всем другим, не приходили в голову истинные мотивы этой «мистификации», мотивы политического характера.
Однако, факт тот, что не один сенатор Е. Турау упоминает, о планах бегства Дм. Богрова. Поводом для этих разговоров являлось не столько поведение Дм. Богрова, как по всей вероятности, поведение совершенно иной группы лиц.
Я позволю себе процитировать газетную заметку, появившуюся в парижской газете «Будущее» от 31 декабря 1911 г. № 11, и доказывающую, что кем то действительно распространялись слухи о предполагавшемся бегстве Дм. Богрова.
«По убеждению местной публики, на основании каких то «весьма секретных, но вполне достоверных» источников, охрана не только «попустительствовала», но и «подстрекательствовала», гарантировала Богрову спасение, в форме заранее подстроенного побега, и материальную обеспеченность дальнейшей жизни, в форме ассигнованных кем то на это 200.000 (!) рубл.». «Вы, как и все, вероятно, заметили, что Богров побежал не сразу после выстрела, а как бы дожидался чего то и побежал лишь после некоторой паузы, которая и сгубила его. Теперь непонятная пауза объяснилась. Оказывается, что ему было обещано, что в момент выстрела электричество в театре внезапно и нечаянно потухнет, чтобы он мог, пользуясь темнотою, броситься незаметно в известный, оставленный без охраны проход, в конце которого были припасены для него военная фуражка и шинель, а снаружи дожидался автомобиль с разведенными парами. Но стоявший у «ключа» механик-рабочий не допустил к нему охранника, несмотря на предъявленный ему «билет», электричество не погасло и Богров, потратив драгоценные секунды на ожидание темноты, бросился бежать, когда публика уже оправилась от первого потрясения, вследствие чего и не мог спастись.
«Конечно», — прибавляет передатчик этих басен, «со стороны Богрова наивно было думать, что его «друзья-охранники» отпустят его на волю. Увезти-то его, они увезли бы; но куда! На тот свет! А после мы прочли бы в газетах, что там то «самовольно» объявилось неизвестно кому принадлежащее мертвое тело, изуродованное до неузнаваемости. На том бы дело и кончилось».
Все это, конечно, сказки и плоды обывательской фантазии: неправда, что Богров «бросился бежать» т. к. по свидетельству всей публики, присутствовавшей в театре, он после выстрела спокойно направился к выходу; не подтверждается история с «механиком-рабочим», выступившим в защиту правопорядка, не было обнаружено никакого автомобиля «с разведенными парами» и проч. Слишком трезвый человек был Дм. Богров, чтобы не сознавать, что из театра ему спасения не было.
Тем не менее несомненно, что Дм. Богров, приступая к осуществлению задуманного плана 27 августа 1911 г. не исключал возможности организовать для себя побег, однако, конечно, не с помощью охранного отделения. Такая затея, на первый взгляд совершенно отчаянная, тем не менее вполне отвечала его характеру и принципам того учения, которое он проводил. Это обстоятельство, между прочим, особенно наглядно опровергает версию о «самоубийстве», на которое будто бы решился Дм. Богров.
По свидетельству близкого друга Дм. Богрова, П-го, Дм. Богров, 26 августа 1911 г. т. е. накануне своего первого посещения Кулябко, просил организовать ему помощь для совершения побега из сада киевского купеческого собрания. Как известно, сад этот находится на берегу Днепра и Дм. Богров именно там предполагал первоначально совершить задуманное покушение на Столыпина. Требовалось раздобыть для побега где либо моторную лодку. Однако, это не удалось.
27 августа Дм. Богров во время беседы с Кулябко, Спиридовичем и Веригиным указывает на то, что вымышленный им революционер «Николай Яковлевич» с товарищами собираются приехать в Киев из Кременчуга на моторной лодке. Эту моторную лодку Дм. Богров просил ему предоставить. Однако, в этом ему было отказано, в виду трудности наблюдения за моторной лодкой.