Лёха, мой коллега-запах сташего возраста, гасившийся в армейке из-за шахер-махеров на гражданке, учился на ветеринара. Черт знает, имелись ли серьезные мутки за его плечами, и совершенно непонятно, как ветобразование связано с наколками, но Лёхе желалось жить хорошо. Собрав машинку из моторчика от плейера, черенка от ложки из алюминия, стержня и изоленты, Лёха решительно карабкался на вершину пищевой пирамиды 66 полка.
— Да ваще не вопрос, пацаны, — говорил Алексей и кивал навстречу пожеланиям старослужащих. — Надо только нарисовать, а это не ко мне.
Мне же, так уж вышло, мысль начать тренироваться колоть в голову не приходила. А вот рисовать — эт запросто. И не скрывать, понимаешь, своей тяги к данному виду искусства. — На КМБ есть Лис, — на платформе краснодарского вокзала процедил нам «дедушка», — он вам матку-то вывернет наружу.
Лисов в 3703 по факту водилось штук пять, но познакомиться вышло с тремя, с каждым в свою очередь. Лис с Ахтырей был здоровенным и совершенно ошалевшим от безнаказанности РМО-шником, всю службу проведшим между сопок, прячущих наш учебный центр, стрельбище и свинарники подсобного хозяйства.
— Художник, сможешь скорпиона? — спросил Лис, глядя на меня с одной стороны как и полагалось деду — с большим градусом охуевшести, а с другой, как-то по-детски, выжидательно. Совсем как на Деда Мороза, читая стишок под ёлкой.
— Попробую, — сказал я, совершенно не зная — как рисовать эту членистоногую дрянь. И взялся за свою любимую ручку «Корвина».
— Ништяк, — сказал Стёпа, представлявший меня как антрепренер боксёра, — красавчик.
— Шарит, — сказал Лис, любуясь в крохотное зеркало на остро-многоногого милашку с задранными хвостом, — а хвост вверх чего-то означает?
— Армейская наколка, — знающе сказал ветеринар Лёха, — не зоновский партак. Аккумулятор?
Аккумулятор сняли с рации. Лёха накинул провода и дело пошло. А мы со Стёпой ушли на поверку.
Следующим вечером Лис поймал меня в курилке. Почему-то явственно запахло свежими звездюлями, но Лис был пацаном чётким, полагая — косяк точно не мой.
— Ты глянь, — сопел Лис, — это ж не клешни, а ключи на двадцать два, еп…
Я б сказал, что на шестнадцать, но спорить не решил.
— Ну…
— Может сам, а? — Лис открыл пачку «примы» и снова, на чуток, стал мальчиком у ёлки.
— Ну… — сказал я и начал лепить отмазы. Рисковать и тренироваться на нем, так-то, являлось форменными слабоумием с отвагой.
Следующей ночью пришлось зевать в нашей бане, наблюдая за повторными потугами Лёхи, вытирать кровь с чернилами, подрисовывать контур и высказывать мысли насчет теней, объема и прочей мутотени. Стёпа, оставивший взвод на сержантов-слонов, дремал на лавке и изредка требовал чаю. Благо чая Лису притаранили ажно два чайника.
В общем…
В общем за машинку взялся черед пару месяцев, в санчасти и тренируясь на медбрате. Ящерица, желаемая им, получилась так себе, но его устроила. А мне выпало потрудиться с машинкой до самого дембеля.
Байки
— Разведка там уже вовсю воюет…
— В полк привезли гробы…
— Сразу отправят в Дагестан…
Присяга надвигалась на КМБ стремительно, как тайфун Каролина на Новый Орлеан лет через десять. Мы отстреляли положенные патроны и зубрили текст, правда, запланированные работы на лесоповале, церковь в Ахтырях и колхозы никто не отменял. В общем, от самого курса молодого бойца нам оставалась зарядка, не больше. А полк, тем временем, уехал в Дагестан.
Хасавюртовские соглашения и подписи под ними уже не казались чересчур свежими, Будённовск еще не выветрился из памяти, а первая Чеченская, не так сильно терзая душу, немного отдалилась. Время штука такая, лечит многое, и хорошо, что не давая забыть.
Никто не задавался вопросом — что, собственно, полк забыл в Дагестане, на дворе закатывались девяностые, контрактников-контрабасов имелись крохи, и никого не смущала отправка срочников в зону СБЗ. СБЗ, служебно-боевые задачи, по документам оказались простыми: охрана границы РФ и как-бы независимой Чечни. Почему на куске дагестанской земли вместо погранцов торчали посты ОМОНа и СОБРа из России, прикрываемые заставами внутренних войск, нас не беспокоило. Родина сказала «надо», мы, ни разу не комсомол, сказали — есть.
Уже потом, на присяге, нам и родителям спокойно довели немного: да, полк выполняет поставленные задачи, да, ваши дети поедут туда, но не раньше, чем через 4–5 месяцев, обученные и вообще. Мы же совершенно не задумывались о самом простом: кто и чему нас, в конце то концов, начнёт учить? И когда, само собой. Было как-то не до того.