- И какой же ты язык знаешь?
Валетов хотел вначале обнаглеть и сообщить, что владеет английским, немецким и французским. Но затем остановился только на английском.
Утверждение нуждалось в проверке. Комбат задумался на некоторое время, но вскоре задал вопрос студенту:
- Как по-английски будет «трахаться»?
- Фак, - не задумываясь, ответил Фрол.
- А «мать»?
- Мавэ.
- Да, - согласился Стойлохряков, - мать, она везде мать. Ну ладно, будешь номером тридцать. Последним. Хотя списки утряс я еще два дня назад, но так и быть, кого-нибудь выкину оттуда ради такого интеллектуала. Можешь идти.
Валетов радостно повернулся на каблуке и строевым шагом затопал к двери, но не успел дойти до нее - комбат остановил.
- Погоди, что-то меня сомненья гложут. Переведи-ка мне на английский, скажем, такую фразу: «Полковник, мы этого делать не будем».
Не задумываясь, Валетов выпалил:
- Колонел, хэй, фак ю!
Стойлохряков в задумчивости взмахнул рукой в воздухе.
- Ну, в общем и целом, где-то так… смысл ты сохранил. Ладно, иди отсюда.
- Фак ю! - радостно воскликнул Валетов, приложил руку к кепке и быстро извинился: - Пардон, товарищ колонел, я хотел сказать, есть, сэр!
Когда счастливый Валетов завалился вечером в казарму с видом великого Давида, пять минут назад разделавшегося с Голиафом, Резинкин тут же бросился выяснять, где тот снова сумел надыбать денег - или в карты у кого-то выиграл, а может, жрачку раздобыл. Ведь обычно у Фрола настроение поднималось только в те минуты, когда он мог ублажить или собственный желудок, или карман. Но в данном случае Валетов умаслил собственное самолюбие.
Когда он сообщил всем присутствующим, что идет вместе с Простаковым и Резиной, дембель Петрушевский даже поднялся со своей койки и громким, басовитым голосом, подражая прежним дедам, высказался чисто по-русски, что, мол, вранье все это. Несмотря на крепость произнесенной фразы, Фрол на фольклор не обиделся. Он словно муха влетел на верхнюю койку и, шмякнувшись, начал довольно ржать.
- Учитесь, товарищи солдаты, воинской мудрости! Служите честно и верно, а я, великий я, буду отстаивать вашу задрипанную часть перед всей Европой!
Отборный взвод, одетый в новенькие камуфляжи, с ранцами за спиной, подвергался придирчивому осмотру командира батальона. Старший лейтенант Бекетов успел уже всех проклизмить не единожды по ходу авральной ночи, посвященной подготовке к приближающимся событиям. Оставшись довольным, подполковник сообщил о необходимости в точно таком же виде сегодня в двенадцать стоять на плацу и ожидать прибытия трех взводов и «ихнего» командования.
- Валетов! - ткнул Стойлохряков во Фрола. - Поедешь со мной переводчиком.
Вот только теперь всем стало ясно, по какой-такой причине комбат включил в состав подразделения мелкого гада, выиграть у которого в карты было нереально - во всем, видимо, фамилия виновата, самая что ни на есть карточная.
Фрол постарался как можно солиднее и басовитее выкрикнуть: «Есть!».
Удалось.
Плюхнувшись на заднее сиденье «Ауди», Валетов замер, он лихорадочно вспоминал все известные ему английские слова - набиралось не так много. Если отбросить числительные до десяти, то еще в районе пятидесяти слов он помнил. Похоже, назревал некоторый конфуз, но стоит ли сейчас признаваться, вдруг все как-нибудь обойдется?
Стойлохряков в парадной форме на мытой машине въехал на территорию военного вертолетного аэродрома. К великому сожалению Фрола, длительной поездки в Самару не получилось. Оказывается, все намного проще.
В половине одиннадцатого утра три транспортных вертолета Министерства обороны один за другим приземлились на аэродром, и из них стали выбегать солдаты. Валетов, когда увидел прибывшие к ним силы, струхнул - обделать таких откормленных, здоровых жеребцов будет явно непросто. Судя по всему, отбирали в эту поездку и в Германии, и во Франции, и в Англии. Никто не хотел ударить в грязь лицом друг перед другом, и уж тем более перед русскими.
Три взвода замерли около вертолетов, а командиры подразделений, все одетые в полевую зелено-коричневую форму, направились к Стойлохрякову, встречавшему гостей. Рядом с подполковником стоял не так давно подъехавший генерал Лычко, успевший прихватить из Самары прапорщика. Но в отличие от большинства обыкновенных хозяйственников, этому прапорщику было очень даже приятно смотреть в глаза - девушка с длинными ногами выполняла роль переводчика.
Когда Валетов узнал об этом, он расслабился и вытер со лба испарину, но не смел даже дыхнуть, так как вот они, люди континентальной Европы и туманного Альбиона.
Генерал Лычко, перетащив свой маленький бурдючок, перетянутый ремнем, вперед на пару шагов, стал встречать гостей однотипным: «Хеллоу!» и жал всем руки. Соблюдая субординацию, младшие офицеры, командиры взводов отдавали честь генералу, прежде чем с ним поздороваться.
Последним из вертолета вышел высокий, поджарый полковник. Как и понял Стойлохряков, это и был тот самый Тод Мартин - американец, которому предстояло наравне с комбатом заниматься координацией действий всех военных. В то время как младшие офицеры просто поздоровались и вернулись к своим подразделениям, американец подошел и поздоровался со всеми, включая и Валетова, чем поверг его в легкий транс. И затем бегло стал разговаривать с генералом, неслабо напрягая девушку переводчицу. Но та не тушевалась и синхронно тараторила в обе стороны.
Диалог налаживался. Из слов переводчицы следовало, что гость отмечает хорошую солнечную погоду, мол, у них такая же во Флориде, и надеется на плодотворную работу в течение следующих двух недель. Стойлохряков от естественного волнения - все-таки из-за границы к ним приехали! - и думать забыл о Валетове. А тот, совсем наоборот, честно выполнял свои обязанности, хотя и работал при этом вторым номером. Он, правда, не решался кричать громче, чем говорит эта высокая и прилизанная дамочка, но в то же время под нос себе бубнил все то же самое, что и она.
Первым делом людям дали команду и посадили в три подошедших грузовика. Стойлохряков вместе с Тодом потопали к «Ауди». На заднее сиденье посадили Валетова и прапорщика. Для удобства перевода девушка расположилась посередине заднего сиденья, а Валетов оказался прижат ее полненьким бедром к одной из дверей. Он мог бы и не касаться ножки девушки, но разве уж будет он забиваться в угол? Да ничего подобного! Не пощупает, так потрется.
Генерал Лычко, убедившись, что все прошло штатно, оставил длинноногую и умчался в свою Самару.
Отсутствие большого числа официальных лиц несколько удивило подполковника, и он первым делом поинтересовался, как их встретили в аэропорту.
- О\'кей! - ответил Тод.
- Хорошо, - сказала переводчица.
- Ни одна муха не портила пейзаж на стекле собственным совокуплением с себе подобным, - тут же пробурчал Валетов.
- Как вам Россия из иллюминатора вертолета?
Тод: «Красивые церкви».
Переводчица: «Церкви понравились больше всего».
Валетов: «Не хреново, когда можно помолиться Богу даже в такой глуши».
Стойлохряков:
- Мы подготовили для вас небольшой дом, а сегодня вечером прошу ко мне, так сказать, на ужин.
Американец принял предложение с большим удовольствием, видимо, будучи наслышан о русских застольях и гостеприимстве, во всяком случае по отношению к иностранцам.
- Я обязательно приду. Во сколько состоится наша вечеринка?
Переводчица: «Конечно. Когда я должен подойти?»
Валетов: «Какие дела, я люблю пожрать!»
Тод:
- А почему у вас два переводчика работают одновременно?
Стойлохряков:
- Да это лишнее. Рядовой, помолчите.
Переводчица: «Полковник сказал, чтобы рядовой перестал меня дублировать».
Валетов: «У меня еще будет возможность, а сейчас я замолкаю, лишь бы не было войны».
Комбат отвез американца в дом, выделенный ему в Чернодырье, а сам отправился на плац поглядеть на своих красавцев. Оставшись довольным, он засадил их всех в «шишигу» и отправил на заранее выбранное место.