Наступила темная ночка. Валетов заставил сам себя проснуться в три часа, для того чтобы доказать этим смеющимся над ним уродам собственную правоту. Он вышел из палатки. Перед костром теперь сидел вместо Кислого здоровенький Ларев. Валетов, не садясь перед костром и отмахиваясь машинально рукой от комаров, осведомился насчет возможных огней в районе озера.
Дух ничего не видел. У Фрола как-то защемило под ложечкой - неужели он зря проснулся? Ну ладно, посидит часок, покараулит. Может, все-таки объявится вновь машина. Он даже ушел от костра для того, чтобы глаза лучше реагировали на возможное мерцание из темноты.
Походив вокруг да около, побросав недолгие взгляды в сторону нефтяной лужи, Фрол вновь вернулся к Лареву. У костра не так кусали, а отойдешь немного, сразу накидываются жрать, гады! Комарье было настолько свирепым, что казалось, будто они свои личинки откладывают не в лужи, а непосредственно в этот говенный пруд, где затем в процессе развития мутируют и впрыскивают в человечков столько яду, что укусы зудят не один час. Отвратительное дело.
Вдруг Ларев резко вскочил и вытянул руку вперед:
- Вон! - шепотом крикнул он.
Фрол обернулся и обрадовался тому, что на самом деле что-то там мерцает. Не рискнув в одиночку выяснять, что там за уроды лазят, Валетов ринулся в палатку и стал трясти Простакова.
Лехе снилось, как это и водится, море водки, пива таз и о дембеле указ, а тут какой-то мелкий чуть ли не по спине у него скачет. Гулливер подорвался и вынес Валетова на улицу, где и поставил на ноги.
- Чего тебе надо?! - ревела полусонная гора.
- Я тебе говорил, лазят там!
- Да ну и хер с ними, это твое, что ли? Пусть хоть улазятся.
- Так, может, они песок воруют?
- Да пусть хоть уворуются! - Леха оттолкнул Валетова и побрел было снова спать, но Фрол вскочил и повис у него на шее.
- Пойдем поглядим! - шептал он ему на ухо. - Давай не будем никого будить, пойдем поглядим!
Леха понял, что от мелкого сегодня ему не отвязаться, стряхнул «пиявку» на землю и покорно склонил голову.
- Ну, пошли, - промычал он, убивая на щеке Валетова комара. При этом Фролкина башка загудела, словно колокол, и только спустя пару секунд мозги синхронизировались с глазами.
Резинкин выполз на шум:
- Вы чего, козлы! - пропел он.
- Сам молчи, козел, целый день в машине дрыхнешь! - огрызнулся Леха. - Я себе уже всю ногу отбил пинки отвешивать, а ты даже такой херней не занимаешься, как стимулированием народа на работы.
- Да ладно, чего ты, - Резинкин подошел к костру, взял головешку и закурил. - Чего такое-то?
- Да вон, глянь, - не унимался Валетов. В ночи сверкали огонечки.
- Машина, - определил Резинкин.
- Шерлок Холмс, - похвалил его Валетов. - Ну так что, двинули?
Трое скрылись в темноте. Ларев не мог ничего им возразить, но про себя подумал, что деды ненормальные, так как ночь солдату дана не для того, чтобы разгуливать.
Вот он бы сейчас с превеликим удовольствием не изображал бы тут дневального, а дрых без задних ног, и то спасибо товарищу лейтенанту, что разрешил не в полной темноте сидеть в засаде и ждать неприятеля, а костерок развести и около него греться - ночью все равно зябко, хоть и лето.
Трое быстро приближались к нефтяной луже. Вначале изредка переговаривались, потом Простаков велел всем заткнуться. Подошли, наверное, метров на тридцать. По фарам, горящим в темноте, Резинкин спокойно определил, что перед ними не что иное, как четыреста восьмой «Москвич» - раритет тот еще.
По доскам гулко стукали сапоги одинокого мужичка. Очертания фигуры не выдавали в ночном посетителе гиганта, что очень хорошо действовало на нервную систему Валетова, который по натуре был трусоват, даже в те минуты, когда рядом с ним находился здоровяк Леха. Мужик в гордом одиночестве носил от нефтяного озера по два полных ведра маслянистой жижи и сливал их куда-то в багажник, видимо, в заготовленную емкость.
Когда он проходил к машине, бойцы смогли разглядеть, что лицо мужика обрамляет густая седая борода и над глазами нависают мохнатые брови.
- Вон какой древний, - не выдержал Валетов, но тут же огромная рука закрыла ему рот.
Мужик, топая сапогами по доскам, возвращался с очередной порцией жижи, когда перед ним на настиле появился Простаков, поднял руки вверх и заорал:
- А-а-а-а!!!
Дед выронил ведра, причем они перевернулись так неудачно, что облили ему старые ботинки, и вытаращил глаза.
- Что, страшно, дядя?
Тем временем Простаков развернулся, и теперь фары били ему в спину, немного света попадало и на физиономию деда.
- Здравствуйте, - промолвил старик. - Вы что, ребята, шутите?
- А чего ты тут лазишь? - шептал Простаков.
По доскам протюкал Валетов и, высунув голову из-за спин, пискнул:
- Привет! Дед, зачем тебе эта жижа?
Старик медленно подобрал емкости и теперь стоял с опущенными вдоль туловища руками, не делая попытки шагнуть с досок в сторону, так как в этом случае он по щиколотку бы ушел в жидкую, пропитавшуюся горючкой почву.
- Ребята, не надо, - отступал он обратно к озеру.
- Чего не надо? - наступал на него здоровый Леха.
Они так бы и шли, - один спиной, другой лицом, - если бы не добрались до края лужи.
- На фига тебе мазут?
Дед сжал ладони на груди.
- Ребята, не губите. Ну, у дедушки старая машина, она ведь на всем ездить может.
Резинкин также прошел по настилу и присоединился к честной компании. Теперь трое солдат стояли один за другим, и все пытались увидеть лицо дедульки, спрятавшееся за огромными бровями и бородищей. Только мясистый нос торчал.
- Ну не говорите властям, - жался дед. - Зачем вот вы озеро засыпаете, солдатики? Ведь не понимаете вы ничего.
Резинкин не выдержал:
- Не может машина ездить на этой фигне!
- Отойдите, пропустите меня. Я уеду, больше никогда здесь не появлюсь! Вот сейчас вот только досточки соберу - это мои досточки, я каждый раз с досточками приезжаю, чтоб не провалиться, - и уеду. Больше вы меня не увидите.
- Нет, старый, ты постой! Вот мы тебя к своему командиру отведем, - Валетову нравилось, что старикан боится властей.
- Ты что, хочешь сказать, что твоя машина ездит на мазуте? - не унимался Резинкин. - Этого быть не может! Сюда что только не сливали. Всякого дерьма полно.
- Отпустите! - взмолился дед. Он обернулся к озерку и ловко зачерпнул еще парочку ведерок жижи. Повернувшись, одно поставил на землю, а другое взял в руки так, что в любое мгновение мог плеснуть.
- Э, дед, ты чего? - Простаков попятился, подминая под себя Валетова, которого едва успел вытащить из-под ног здоровяка Резинкин. Все трое отступали от решительно настроенного пенсионера, который пошел на них с ведром в руках. - Ты это, ты не думай только плеснуть, придурок!
Резинкин шел последним, поэтому, наверное, и мог подавать голос, так как у остальных языки к небу прилипли.
Неожиданно Леха споткнулся и упал на спину, успев подмять под собой двоих товарищей.
- Ироды! - воскликнул дед и выплеснул на них ведро горючки.
- Да ты чего?! Твою мать!!! - закричал Простаков, силясь побыстрей подняться.
Когда они снова оказались на ногах, сбежали с настила и отступили к машине, у деда в руках горела спичка:
- Ну что, сынки, может, забудем про все нехорошее, что случилось сегодня?
Больше всех был перепачкан Простаков.
- Ах ты, сука! - вырвалось у мелкого Валетова, и кровожадный дед тут же кинул в него горящую спичку, которая не долетела и потухла прямо у ног, вымазанных в горючке.
Валетов хотел бы отскочить в сторону, да оказался спиной припертым к «Москвичу». А дед тем временем ловко снова высек огонь.