В руках Левши ломалось все, даже то, что сломаться не могло, по определению. Злой любил бить людей, Левша молча терпел. Однажды, его кораблик вернулся с похода, и Левша довольный, что прошло все гладко, ушел спать. Ночью личный состав катера был поднят по тревоге – потому, что сверкал в ночи, как новогодняя елка, всеми своими огнями-фонарями. Левша забыл выключить свет. Хотел его Злой побить и начал искать, но нигде его не было, потом нашел его в туалете , он стоял в углу, закрыв лицо руками, в надежде, что не узнают. Будучи на работах в море, его, чтобы ничего не сломал, поставили варить обед. Все стояли на корме и ждали своей очереди, поесть. Вдруг, с криком, из кубрика, выбежал Левша и закрылся в гальюне, наглухо закрыв за собой металлическую дверь, за ним прибежал Злой, и долго пытался выскрести его оттуда, что он только не делал, и бился об эту дверь и пытался травить туалет в небольшую щелку, из углекислотного огнетушителя, никак. Понял Левша, что не шутит Злой и забаррикадировался там навсегда, после того как Злой успокоился, и пообещал ему ничего не делать, тот вышел. У Злого был только один вопрос – где его любимая деревянная ложка? Левша всхлипнул – она утонула.
У него тонула не только деревянная ложка, как-то на учениях, тренировались кидать спасательный круг, якобы тонувшему, каждый свой со своего катера, так круг Левши, сразу пошел ко дну как будь-то он был железный.
Бегая по тревоге, Левша ударился головой о верхнюю переборку, нарушив морское правило – не наступать на комингс. Побрили его, чтобы осмотреть рану, рана была неглубокая и очень аккуратная, полоска крови выше лба, намазали ему ранку йодом и отпустили. Вид лысой, розовой головы, с полоской красного цвета, напоминал какую-нибудь свинку-копилку, его так и звали – Копилка. Ругали Левшу офицеры, били Левшу матросы, а ему все нипочем, и старается, вроде бы, сделать как лучше, а получается, как всегда. Махнули все на него рукой, что с ним делать дураком, видать все «чакры у него погнуты и карма дырявая». Шел он как-то мимо магазина, и стало ему так себя жалко, что купил он там одеколон и выпил, как только пришел на катер, и в пьяном виде решил написать письмо однокласснице, которая ему нравилась в школе, о своей службе. Так увлекло его это занятие, что писал он всю ночь, исписал всю тетрадь и заклеил конверт. Утром подписал конверт и отправил. Ответ пришел быстро, правда от его родителей, с единственным вопросом– «Что с тобой?», а одноклассница даже сейчас, сколько лет спустя , случайно встретив его на улице переходит на другую сторону дороги.
Адмирала ждали долго, вылизывая в части все что только можно, он приезжал не часто, для него была приготовлена программа посещений катеров, возить его должен был самый новый и красивый катер. Все бы хорошо, но на нем – самом новом, не работал машинный телеграф. Всю ночь Злой с Левшой чинили, но ничего не получилось. Договорились просто – провели звонок в машинное отделение – один звонок – вперед, два – стоп, три- назад. Стоя в безумном грохоте, было не понятно куда рулить, звонок не унимался, стоял сплошной звон, Левша понимал, что идет какой-то очень умный маневр, но какой? Ругавшись на все начальство, какое только бывает, он бегал к люку смотреть и сам пробовал вырулить, наконец сильный удар потряс катер. Левша упал, больно ударившись о двигатель, поднявшись и потирая ушибленное плечо, он выглянул из люка, картина, которую он увидел, была ужасной и смотрелась, как замедленная съемка в кино – столб пыли стоял над деревянным пирсом. Когда он развеялся, Левша увидел, что пирс перестал существовать, было такое впечатление, что в него попала бомба, сломанные доски торчали в небо, покореженные и погнутые рельсы, с грохотом по очереди падали в воду. Он живо представил адмирала с разбитым в кровь лицом, и тихо сполз по трапу. Стало обидно до слез. Дальше, все происходило как во сне, по очереди, в люк заглядывали лица мичманов и старослужащих выкрикивающих разные угрозы , затем он услышал чей-то смех, и когда ощущение реальности возвратилось к нему, из сбивающихся рассказов сослуживцев он услышал, что адмирал, на входе в бухту вдруг пересел на другой катер и уплыл в открытое море. Пирс чинили всей частью целый месяц, и весь этот месяц деды орали на него вдвое больше, но его это не смущало – главное адмирал был жив и здоров.