- Если прикажете, товарищ подполковник, - выпью.
- Черт с тобой, приказываю, - из зеленой пластиковой «полторашки» с наклейкой «Спрайт» в стаканы полилась прозрачная жидкость. - Чему-то я тебя все-таки научил, пиджака домашнего… Ну, не дадим себе засохнуть!
За стеклами «шишиги» было черным-черно, и в этой черноте просверкивали капли дождя. Освещенный участок был только один - могучие ворота с мокрым двуглавым орлом. Как и положено всем птицам под дождем, орел выглядел взъерошенным и недовольным.
Вообще, доложу я вам, раскисать под мелким летним дождем - занятие не всегда и не для всех приятное. Особенно если этот душ принимается в первом часу ночи, не снимая одежды и натощак.
«Сегодня Стойлохряков не уснет, - думал лейтенант Мудрецкий, смахивая каплю с носа. С козырька фуражки тут же капнули сразу две. - Икота замучает. Стратег хренов, высчитал ведь, когда приедем. Говорил я ему - лучше утром ехать!»
Ситуация была из тех, что желают только закадычным врагам или горячо любимой теще. На секретный объект приехали никому здесь не известные солдаты, да еще и при оружии. Тот, кому по службе полагалось их встретить, мирно спит дома, и никто его тревожить не будет, это ясно. О звонке из Самары знал дежурный по части, но он, естественно, уже сменился. Нового не предупредили, это как пить дать. Прапорщик, главный начальник возле этих ворот, пропускать посторонних не намерен - спасибо, хоть круговую оборону не занял, вызвал по телефону дежурного. Двадцать минут назад тот пообещал приехать и разобраться. Ждем-с…
Стальная дверь в белой стене КПП приоткрылась, и в щель осторожно просунулось рыльце «калашникова». Следом за автоматом показалась голова в каске. Часовой испуганно глянул на ночных гостей и тут же скрылся.
Еще через пять минут за воротами послышался знакомый шум уазовского мотора. Хлопнула дверца, донесся уставной рык «Смирно!» и тут же невнятная скороговорка, в которой удалось разобрать только жалобное «товарищ майор, я не знаю…».
Дверь распахнулась, и под дождь со скоростью стартующей ракеты вылетели сначала часовой в каске и бронежилете, потом прапорщик, одной рукой придерживающий пятнистую кепку, а второй - место на туловище, этой кепке противоположное. Следом с медвежьей неторопливостью шагнул офицер в камуфляже, при красной повязке на рукаве и расстегнутой кобуре пистолета. На погонах тускло блеснули крупные звездочки - по одной на каждом плече.
- Кто тут мудацкий лейтенант? - сипло осведомился майор.
- Лейтенант Мудрецкий. - Юра обреченно шагнул навстречу дежурному. - Прибыл со взводом…
- Ты не мудри, лейтенант, - спаренные стволы майорских зрачков уставились несчастному командированному точно в переносицу. - Какой же ты не мудацкий, если, как черт алкашу, в такое время являешься! Ну вот кто тебя сюда послал, а?
- Подполковник Стойлохряков, командир отдельного…
- Кто-кто?! - Дежурный даже зажмурился и потряс головой.
Открыл глаза - назойливое привидение в промокшей плащ-накидке не исчезло.
- Какой еще Стойлохренов?!
- Стойлохряков, - поправил майора Юра. - Из Чернодырья.
- Я же говорю, товарищ майор, подозрительные они какие-то! - донесся из темноты обиженный голос прапорщика.
Дежурный покрутил головой, словно его воротник неожиданно превратился в удава и решил помочь неизвестным террористам в проникновении на секретный объект. Зачем-то снял свою кепку, поглядел на кокарду, потом решительно водрузил головной убор на место.
- Значит, вот что, лейтенант… как тебя там? - сипение перешло в раздраженный хрип. - Ты сейчас лезешь в машину и сидишь тихо-тихо, пока я звоню оперативному. Если у тебя хоть кто-то из кузова выпрыгнет или мотор фыркнет - мы тут предупредительных не делаем, служба такая. Все понял?
- Так точно, - уныло ответил Мудрецкий. - Разрешите идти?
- Иди, иди! - Майор пятился к двери, нервно поглаживая рукоятку «макарова». - И тихо сиди, понял? И фары выключи!
Лейтенант добрался до подножки, распахнул дверцу, нырнул в кабину.
- Ага, что, едем? - Дремавший Резинкин приподнял голову с руля. - Заводить?
- Я тебе заведу, резина драная! - заорал Мудрецкий, поглядывая через стекло на лоснящуюся каску часового. - Фары выруби и больше не шевелись!
- Понятно. - Двуглавый орел на воротах улетел в сырую мглу, и в кабине стало темно и тихо. Потом раздался глухой стук - голова ефрейтора Резинкина снова вошла в соприкосновение с пластиком «баранки». Несколько секунд Юрий таращился в заоконную черноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, и в особенности - куда сейчас направлен автоматный ствол. Потом вспомнил еще об одной стороне этой проблемы и снова высунулся из кабины.
- Простаков! Эй, в кузове!
За отсыревшим брезентом тента завозились, звякнул металл. Кто-то обиженно взвыл и тут же затих. Гулкий бас разнесся по окрестностям секретного объекта:
- Что, приехали, товарищ лейтенант? Вылазим?
- Сидеть!!! - суматошное клацанье затвора Мудрецкий почувствовал не барабанными перепонками, а похолодевшей спиной. - Никому из машины без приказа не высовываться! Брезент сзади опустить!
- А если по нужде, тогда как? - деловито поинтересовался кузов сонным голосом рядового Валетова.
- Прямо на дорогу! - рявкнул лейтенант. - Приоткроешь и вывесишь рабочую часть! Высунешь чуть дальше - отстрелят без предупреждения! Простаков, проследишь за всеми!
- Поня-ятно, - грустно пробасил сибиряк. - Эк серьезно тут у них…
Где-то в мокрой темноте облегченно вздохнули и клацнули металлом. «Предохранитель, - узнал звук Мудрецкий. - А жить-то, как говорится, хорошо… И чего я, дурак, на кафедре выеживался?» С университета мысли самым естественным образом переключились на дом… родителей… саратовские улицы… «Тут ведь рукой подать, - в который раз за этот день подумал Юра. - Ну, пусть часа два в одну сторону… Надо будет что-то придумать. Это что же получится - до Саратова в три раза ближе, чем до Стойлохрякова, я тут сам над своей командой начальник, а…»
Приятные мысли были решительно прерваны скрежетом железа. В ночи засветился желтый прямоугольник с четким силуэтом посередине. Силуэт качнулся, приблизился к машине.
- Эй, Мудецкий! Жив еще? - донесся сиплый голос. - Давай заводи, поехали!
- Да куда ехать-то? - Обрадованный лейтенант принялся тормошить Резинкина. Водитель вяло отбивался и мычал, не покидая уютную «баранку». - Я же тут не знаю ничего… Резинкин, подъем!!!
- А, чего надо? - Кабина содрогнулась от мощного удара. - Уй-йю, бли-ин! Нельзя же так пугать, товарищ лейтенант! Вот проломил бы я сейчас крышу, и потом бы не смог нормально водить машину.
- Это почему вдруг? - хмыкнул Мудрецкий. - Из-за сотрясения мозгов?
- Нет, не сотрясение, а вот была бы дырка, и мне бы дождь прямо на голову тек, глаза заливал. Ну как тут обеспечить безопасное вождение?
- Так, лейтенант, ты едешь или тут ночуешь? - Дежурный вскарабкался на подножку, втиснулся в кабину. - Ну-ка, подвинься, а то расселся, как твой хряк в стойле… Давай, давай, водила, запускай свой агрегат, я тут с вами спать не намерен! В следующий раз, лейтенант, если приезжаешь по приказу из округа, так и говори старшему по званию. Я что, всех подполковников в России знать должен? Подполковников в нашей армии много, а майор Маркин один на всех!
«Шишига» заскрипела, недовольно фыркнула и замолчала. Потом все-таки решила, что на дороге порядочные машины не ночуют, и уступила домогательствам стартера - заурчала, вздрогнула и завелась. Двуглавый орел перед фарами нехотя подался в сторону, открывая посторонним взглядам секретный асфальт между тускло белеющими полосами государственного бордюра. Майор сказал: «Поехали!» - и махнул рукой, показывая - куда именно. Впрочем, пока других вариантов и не намечалось. Под недовольный шум разбуженного кузова лейтенант Мудрецкий въехал в столицу войск химзащиты. Почетный эскорт следовал на некотором удалении позади - верный «УАЗ» дежурного двинулся за хозяином.
По обочинам дороги по стойке «смирно» выстроились тополя, толстые, как командир отдельного батальона, и выглядевшие почти по уставу - все в зеленых пятнах. Вот только никогда и никто не видел, скажем, того же подполковника Стойлохрякова в белых сапогах. А деревьям что, деревья возражать против нарушения формы одежды не могут. Даже если бы и захотели. Поскольку деревья здесь не сами по себе, а тоже на службе. Приказано побелить на метр от земли - и будут стоять побеленные. И ровно на метр, и пусть только попробуют фасон давить и комель в гармошку собирать! Кое-кто, видимо, все-таки попробовал: в строю то и дело попадались свободные места. Даже пеньков не осталось.