Василиса внимательно посмотрела на Витьку.
— Все запомнил?
Витька нервно кивнул и полез в сумку за плащом-невидимкой.
— Хорошо. Тогда я пошла, а ты готовься.
Царевна-лягушка выпрямилась, стряхнула с одежды налипшую паутину и пошла по опушке в сторону тропки, ведущей к дому Балагриссы. Витька, проводив её взглядом, накинул плащ-невидимку и притаился в ожидании, напряженно глядя сквозь листву на ведьмину избушку.
Василиса вышла из леса и быстрым шагом направилась к жилищу Балагриссы. Подойдя к избе, она громко кликнула ведьму. Через пару секунд дверь отворилась и на пороге показалась уродливая старуха.
— Василисушка, неужто снова ты? С чем пожаловала? — проскрипела ведьма, поспешно спускаясь по ступенькам.
— Балагрисса, твой водяной совсем из ума выжил, — раздражённо ответила царевна-лягушка, топнув ногой. — Он пытался сфотографировать меня во время купания.
— Ой, плут! Ну получит же он у меня! — театрально погрозила пальцем Балагрисса, едва сдерживая улыбку. — А с другой стороны его ж и понять можно: ты у нас дева красоты неписанной. Такой во всех семи мирах не сыскать. А Мирон, чёрт похотливый, слюни-то и распустил.
— Уж не показалось ли мне часом, что ты его оправдываешь? — Брови Василисы сошлись к переносице, а голос сорвался на крик.
— Да что ж ты кричишь-то так, милочка? — успокаивающим тоном прошамкала ведьма. — Ты вон за стол садись. Я как раз чаёвничать собираюсь. За чайком все и обсудим.
Василиса, стараясь сохранить образ поруганной недотроги, нервно прошла к столу и села, скрестив руки на груди. Балагрисса водрузила перед ней блестящий самовар с заварочным чайником на конфорке и разлила по чашкам ароматный напиток.
— Где сейчас-то этот пройдоха? — спросила ведьма, усевшись и отхлебнув чаю.
— В темнице у меня сидит, — буркнула Василиса, отпивая из чашки.
— Вот и пусть сидит. Поделом ему.
— Ну уж нет. Я, пожалуй, дом его себе заберу, да без штанов оставлю, а потом и выпущу. Пусть все на болоте узнают, чего стоит Балагриссино покровительство.
Ведьма чуть чаем не подавилась. Сверкнув на Василису единственным глазом, она мигом опустошила чашку и, нахмурившись, спросила:
— Чего ты хочешь?
— Кровное поручительство на полгода. Если он за это время ещё что-то выкинет, то чтоб духу его на болоте не было. Тогда кровь и верну.
Ведьма задумалась. Лицо её стало мрачным и злым.
— Ну хорошо, так уж и быть. Пойдем в избу. Будет тебе кровное поручительство. А как выпустишь этого мерзавца, передай, пусть сейчас же бежит ко мне. Да так, чтоб ласты сверкали!
Из своего укрытия Витка увидел, как ведьма с царевной направились в избушку. Он в очередной раз нервно проверил, как сидит на нём плащ-невидимка и, стоило двум далеким фигуркам скрыться за дверью, выскочил из леса и помчался к дому ведьмы. Подбежав к столу с самоваром, он открыл заварочный чайник и вылил в него сонное зелье.
Как только дело было сделано, он резко развернулся к лесу и, к своему неописуемому ужасу, задел кружку Василисы с недопитым чаем. Та с глухим стуком упала на землю, расплескав содержимое. Витька взглянул на избушку — никого! Он схватил кружку, судорожно стёр с неё кусочки земли и поставил обратно на стол. Убедившись, что та стоит на своём месте, Витька со всего духу помчался обратно в лес.
Добежав до опушки, он без сил свалился на землю. Сердце колотилось так, словно было готово выпрыгнуть из груди. Витька перевел дух и оглянулся на дом ведьмы: царевна с Балагриссой как раз выходили из дверей. О чем-то оживлённо беседуя, они подошли к столу и уселись в кресла. Ведьма разлила по кружкам ещё одну порцию чая. Василиса, что-то непринужденно сказав, отхлебнула из чашки. Витька с замиранием сердца следил за старухой. Время шло, но та, совсем позабыв про чай, без умолку болтала, видимо, пытаясь что-то доказать царевне-лягушке.
— Ну давай же! Давай! Пей! — стиснув зубы, цедил Витька, постукивая кулаком по ладони.
И вот, наконец, ведьма замолчала и в следующий миг одним глотком опустошила чашку. Витька вздохнул от облегчения и привалился спиной к дереву, вытирая покрывшийся испариной лоб.
Через несколько минут Василиса стала клевать носом. Было видно, что она из последних сил сдерживается, пытаясь не заснуть раньше Балагриссы. Ведьма же, как ни в чем не бывало, продолжала что-то оживленно говорить. И вдруг, к огромному Витькиному изумлению, прямо посреди очередной фразы старуха осеклась и с громким стуком уронила голову на стол. Над лесной поляной тут же раздался её громкий храп. Василиса, не в силах больше сдерживаться, широко зевнула и, устроившись поудобнее в кресле, уснула вслед за ведьмой.