Итак, свадьба состоялась в воскресенье, 18 января 1366 года. При выборе даты не обошлось и без практических соображений. В частности, известно, что в это время года обычно стоят лютые «афанасьевские морозы» (162, 86). Январские холода — время, когда прекращаются или затихают эпидемии.
Невесту 15-летнего великого князя Дмитрия Ивановича звали Овдотья, то есть Евдокия, что по-гречески означает «благоволение». Забегая вперед можно сказать, что Евдокия стала для Дмитрия хорошей женой. Она не только родила мужу 12 детей (восемь сыновей и четыре дочери), но и заботилась об увековечении его памяти (320, 44). Властная и влиятельная великая княгиня в правление ее сына Василия Дмитриевича участвовала в борьбе придворных партий. Пережив мужа на 18 лет, она скончалась 7 июля 1407 года. Память о княгине Евдокии хранил основанный ею женский Вознесенский монастырь в Московском Кремле.
Спустя шесть веков антропологи восстановили внешний облик княгини по сохранившемуся в ее гробнице черепу. Реконструкция, естественно, представляет княгиню уже в старости. Но острые и довольно мелкие черты лица, поджатые тонкие губы, славянское очертание головы — всё это создает запоминающийся и, вероятно, близкий к оригиналу образ.
Итак, длившееся шесть лет московско-суздальское противостояние завершилось как в сказке — пиром и свадьбой. Москвичи на этом хмельном пиру имели гораздо больше оснований для торжества, чем суздальцы. Тяжелейший за всю историю Москвы со времен Даниила период остался позади. Сплотившись вокруг своего князя-отрока, знать сохранила за ним московский трон и титул великого князя Владимирского. В сущности, при этом бояре отстаивали и свои собственные интересы: в случае смены правящей династии московскую элиту ожидали большие неприятности. Угроза была вполне реальной: вся семья потомков Калиты к январю 1366 года состояла из двух отроков — Дмитрия Московского и Владимира Серпуховского…
Теория тихой экспансии
Приятно еще раз представить себе разгульную княжескую свадьбу. Мороз и солнце, оглушительный звон колоколов, несущиеся куда-то разукрашенные лентами тройки, веселый хмельной дурман, заваленные снедью и напитками столы перед крыльцом княжеского дворца, ряженые и скоморохи, качели и карусели, толпы любителей всяческой дармовщины…
Но вот ушли обратно в сундуки заветные серебряные чаши, исполнили свой сладостный долг молодожены, протрезвели хмельные головы, разбрелись по своим темным норам скоморохи и калеки. Настало время подумать о том, как жить дальше…
В этой шестилетней борьбе с суздальско-нижегородским семейством Москва отстояла свое достояние — землю, великокняжескую власть, авторитет. Теперь необходимо было выстроить отношения с побежденным (но не уничтоженным и всё еще сильным) противником по той схеме, которая позволяла бы достаточно долго и прочно сохранять плоды этой победы. И здесь, как обычно, первое слово предоставляли «мудрой старине», опыту отцов и дедов…
В княжеских отношениях удельного периода четко прослеживается одна и та же многократно повторявшаяся ситуация. Вот ее основные черты. Неким княжеством владеют братья, каждый из которых держит полученный по завещанию отца удел. Старший из них занимает положение «в отца место», то есть играет роль умершего отца. Его главенствующее положение в семействе венчает титул — «великий князь Московский», «великий князь Тверской», «великий князь Суздальский», «великий князь Рязанский». Но источником всякой верховной власти на Руси является «вольный царь». По ханскому указу только один из этих региональных «великих князей», самый сильный и богатый, получает золотой владимирский венец, прибавляет к своим родовым владениям обширные территории великого княжества Владимирского и становится «в место отца» всем Рюриковичам Великороссии. Его признаёт своим князем Великий Новгород. Он председательствует на княжеских съездах и организует военно-политические акции общерусского масштаба.