Региональные «великие князья» враждуют между собой, шлют друг на друга жалобы в Орду и страстно мечтают занять место своего «отца» — великого князя Владимирского. Однако при этом они воздерживаются от прямой военной конфронтации друг с другом. Большое кровопролитие с непредсказуемым результатом пугает самих князей и тревожит Орду. Политика хана состоит в том, чтобы поддерживать на Руси состояние шаткого равновесия сил, позволяющее вовремя и без недоимок получать ежегодную дань.
В этой ситуации на первый план в княжеской политике выходит тихая экспансия: постепенное расширение территории и сферы влияния за счет династических союзов, покупки сел и волостей, приобретения ярлыков (временных прав управления) на владения несостоятельных должников. Гением такого рода политики был Иван Калита. Первым учеником великого учителя стал московский боярин Елевферий Федорович, более известный как митрополит Алексей…
Возведя на нижегородский стол Дмитрия Суздальского, но при этом сохранив на положении удельного князя его главного соперника Бориса Городецкого, митрополит Алексей, по существу, поставил эту огромную территорию под свой политический контроль. Упразднением суздальской кафедры и включением этих областей в состав митрополичьей епархии Алексей обеспечил и церковно-иерархический надзор за этим регионом. В итоге он не только решил текущую задачу (возвращение Дмитрию Московскому великого княжения Владимирского), но и перебросил мост в будущее — к слиянию собственно Московского княжества с великим княжеством Владимирским и созданию территориального ядра Московского государства.
Союз Дмитрия Московского и Дмитрия Суздальского создавал мощный «дуумвират», способный выдержать противостояние с ослабевшей Ордой. В Северо-Восточной Руси союз не имел серьезных соперников. И даже Великий Новгород должен был склониться перед его могуществом.
Однако всё это могло стать реальностью лишь при условии полного единодушия и тесного сотрудничества двух суверенов. Многие вспоминали в этой связи успешный «дуумвират» западнорусских князей XIII века Даниила Галицкого и его брата Василька. Но там объединились два родных брата. Здесь же картина была иной. Московский зять не мог быть безусловным авторитетом для суздальского тестя уже по одному возрастному различию. Точная дата рождения Дмитрия Суздальского неизвестна, но по косвенным сведениям это произошло в 1323 или 1324 году (358, 408). Стало быть, в 1365 году (когда Дмитрию Московскому исполнилось 15 лет) ему было уже за сорок. В такой ситуации либо Дмитрий Суздальский должен был стать первым в «дуумвирате» (чего не могли допустить московские бояре и к чему никак не подходил сам суздальский правитель), либо роль лидера должен был сыграть кто-то третий, выступающий от имени Дмитрия Московского. В реальности эту роль мог сыграть только митрополит Алексей. И он взял на себя это тяжкое бремя.
Глава 8
КРЕПОСТЬ
И сказал я им: вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст и ворота его сожжены огнем; пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении.
Идеальный правитель европейского Средневековья должен был отличиться в нескольких областях. Это война с благородной целью, строительство храмов, установление справедливых законов, забота о вдовах и сиротах, преследование еретиков и безбожников. В этом ряду находилось и строительство крепостей для защиты подданных от внешних врагов. Военный аспект был здесь хотя и главным, но не единственным.
С глубокой древности возведение стен имело духовное, сакральное значение. Они были символом независимости, готовности к борьбе.
В Ветхом Завете трагическая история иудеев (нашествие ассирийцев, вавилонский плен и т. д.) словно в зеркале отражается в истории стен Иерусалима. Одна из ветхозаветных книг — Книга Неемии — рассказывает о том, как любовь к родному городу и забота о своем народе помогли знатному иудею по имени Неемия вернуться из вавилонского плена и отстроить разрушенные стены и башни Иерусалима.
Выдающиеся правители древности строили много и охотно. Византийский историк Прокопий Кесарийский (VI век) посвятил особый труд («О постройках») строительной деятельности императора Юстиниана. Вторая книга этого трактата рассказывает о том, где и какие крепости строил Юстиниан, какие трудности пришлось ему при этом преодолеть. Общее количество построенных или перестроенных Юстинианом крепостей исчисляется несколькими сотнями. «Наш император спас государство, укрепив его стенами крепостей и сделав для варваров невозможным вторжение в пределы римлян», — замечает Прокопий (59, 225).