— Я тебе сбегаю, дьяволенок! — пригрозил кулаком взводный и сам направился к полуоткрытой двери.
— Отставить, — спокойно, но твердо сказал подполковник. — Даже две лошади не стоят одной человеческой жизни…
И вдруг Митька рванулся к выходу.
Это произошло так быстро, что никто не успел помешать ему.
Корзунов бросился вслед за Митькой.
— Да пропустите же! — расчищал он себе дорогу локтями. — Черт вас возьми!
— Назад! — крикнул подполковник. — Сейчас же назад!
Было слышно, как Корзунов заскрипел зубами.
— Братцы, глядите-ка! — не своим голосом закричал Галкин. — Митрий коней развязывает… Митя, сынок, давай сюда! Пес с ними, с лошадьми-то! Горят они пропадом! Ах ты господи!
Митя, будто ни в чем не бывало, возился у столба, к которому были привязаны кони. Но спинах и запавших боках лошадей кое-где струйками стекала кровь. При каждом взрыве они громко ржали и, дрожа всем телом, рвались на крепких ременных поводьях, вставали на дыбы.
— Э-эх, пропадет парень! — заревел Корзунов и рванулся к выходу.
Он быстро перерезал ножом сыромятные ремни: кони вздыбились и, громко всхрапнув, ускакали. Корзунов схватил Митьку за руку и, пригибаясь к земле, побежал с ним к блиндажу.
Когда до главного сооружения осталось совсем близко, Митя остановился и начал быстро водить одной рукой по ватнику. Глаза его округлились и он, чуть не плача, крикнул:
— Медаль! Медаль потерял…
Он неожиданно вырвался от Корзунова и побежал обратно к столбу.
— Черт! — простонал Корзунов. — Быстрее!
— Нашел! — крикнул Митя. — Нашел! Вот она…
Помахивая медалью в воздухе, он вприпрыжку бросился к блиндажу.
Уже у самого входа Митя вдруг споткнулся и упал ничком. И почти одновременно раздался оглушительный грохот. Звук разрыва был так близок, что напоминал во много раз усиленный треск разрываемого холста. Искореженная дверь сорвалась с петель. По блиндажу гулко застучали камни и комья земли; потянуло сизым, до тошноты сладковатым пороховым дымом.
Когда дым и красноватая пыль немного развеялись, мы увидели, что Митя лежит в той же позе, лицом вниз, а Корзунов пытается встать на ноги и шатается, точно с похмелья.
— Митя! — крикнул он. — Митрий!..
Взводный и я бросились к выходу. Следом за нами, подобрав замызганные полы шинели, засеменил Галкин.
Взводный подхватил Корзунова, а я и Галкин перевернули Митю на спину.
Митя смотрел широко открытыми чуть удивленными глазами в низкое угрюмое небо, по которому вяло тащились с запада рваные тяжелые облака.
— Митрий! — недоуменно произнес Галкин. — Митька, сынок… Да ты что! Митрий Петрович…
У Корзунова судорожно катался заросший щетиной острый кадык, что-то громко булькало в горле. Взводный несколько раз обратился к нему, но он не отвечал. Только сейчас мы заметили, что у Корзунова из правого уха сочилась кровь. Он был контужен.
Взводный положил руку на его плечо и снял с головы пилотку.
Стало тихо, словно никогда и не было этого страшного грохота, скрежета, треска… Артналет прекратился так же внезапно, как и начался.
Взводный с трудом извлек из окостеневших уже пальцев Мити медаль и прикрепил ее прямо на ватник.
…Митю похоронили у шумящей на осеннем ветру березки вблизи той самой просеки, где он совершил свой первый подвиг. На издырявленный осколками верстовой столб Корзунов приделал жестяную пятиконечную звезду, а я выбил гвоздем:
«Дмитрий Петрович Варинцов. Погиб 26. 10. 1941 года».
Взводный вынул из полевой сумки огрызок химического карандаша и, тщательно выводя каждую букву, добавил:
«Рожден для добра и подвигов. Умер героем!»
Бойцы задрали к небу стволы винтовок и защелкали затворами.
Взводный будто и не слышал сухого треска винтовочных выстрелов. Он смотрел в сторону Колпина, — глаза его странно блестели.
Там, над призрачно чернеющими развалинами, одиноко возвышалась кирпичная заводская труба; вершина ее была отбита, а посередине зияла огромная круглая дыра, пробитая насквозь прямым попаданием снаряда. Из отверстия искореженной, казалось бы, мертвой трубы деловито клубился озорной розоватый дымок…
А еще дальше, почти у самого горизонта, вставало багровое зарево пожара, и в том месте свинцово-серое небо быстро покрывалось ватными клочками разрывов.
Над осажденным Ленинградом шел воздушный бой.