— Не то, не то, не то…
На стуле в комнате он увидел школьный рюкзак, который не заметил вчера. И опять пришлось подойти к окну, посмотреть, как выходят его новые «родственники». Сначала по пандусу Борис скатил кресло с Линой и направил его к калитке. Чуть погодя спрыгнули с крыльца близняшки и наперегонки помчались по улице. Ваня с Машей вышли вместе, о чем-то переговариваясь на ходу.
Ушли… Вот теперь спустился и он. «Отец» мыл посуду на кухне. Обернулся:
— Вообще-то мы по очереди дежурим, но сегодня у меня — ночная смена, на завод не тороплюсь. А мама наша — в больнице. В краевом центре. Обычный аппендицит, а здесь сделали неудачно, инфекцию занесли. Неделя уже…
Ты пошел? Ну, давай, удачи.
Митяю просто не повезло — девятый класс. Ещё бы полгода в детдоме, и пошел бы он в колледж. Это не детский сад, который продолжается в школе. В колледже всё по-другому.
Вот и улица кончилась. Здание школы самое обычное: дурацкие надписи на цоколе, попытки граффити, плакат над входом «Добро пожаловать в мир знаний». Да уж…
Маша утром сказала, что его класс — на третьем этаже. Он специально рассчитал, чтобы войти со звонком. Первый урок — история. Учитель — старичок типа «божий одуванчик», глянул на него:
— Дмитрий Русский? Новенький? Проходи.
Митяй, ни на кого не глядя, прошёл на свободное место в среднем ряду. Сзади услышал смешок:
— Ого! Вот это красавец!
И сразу понял: слово найдено. Но так его звать не будут. Обернулся и посмотрел долгим взглядом на лыбящуюся морду. Вот её он и разобьет сегодня. После уроков.
Но все случилось раньше. На перемене тот же пацан — длинный и какой-то дёрганый, как на шарнирах, подошёл к его столу, наклонился до того близко, что Митяй ощутил дурной запах изо рта:
— Ахтунг! Привет, дефективный. Давай, колись: откуда принесло в наши края? Из приюта?
Митяй даже не встал. Развернулся и ударил так, что Длинный упал, опрокинув пару стульев.
Тот поднялся, медленно отступил по проходу:
— Ну, смотри, Красавец. Боюсь, до дому своими ногами не дойдешь. После уроков, в парке.
На переменах все делали вид, что Митяй — пустое место. И старались изо всех сил показать, какие они крутые и дружные.
Митяй никогда не признался бы даже себе, что больше всего боится взглядов. В девяти из десяти он видел любопытство и отвращение. Багровое родимое пятно делило его лицо пополам. Спускалось со лба, захватывало правый глаз, часть переносицы и к подбородку сходило на нет.
С детства он знал: клейменый. К десяти годам прочитал справочники и энциклопедии, какие только можно достать в библиотеках детдомов. Кое-где подобные пятна называли «печатью дьявола», а старые повитухи на Руси считали, что если беременную сильно испугать, то у ребенка появится такое пятно.
Кто и когда напугал его мать, Митяй знать не мог, потому что не видел её ни разу в жизни.
В парке стояла такая тишина, что Митяю вспомнились слова из песни: «здесь птицы не поют…» И под этот мотив вышел на поляну, где уже сгрудился 9 «Б». Не все, конечно, но основная масса зрителей явилась. И опять мелькнуло: «прошу занять места согласно купленным билетам».
Теплилась в душе надежда, что драться будут один на один. Но — нет. На него надвигались четверо. Длинный с улыбочкой шёл посередине. Митяй понял, что его просто запинают. Он не спеша достал из кармана кастет с шипами, надел на руку. Вот и пригодился. Четвёрка приостановилась. Митяй услышал, как за спиной стал медленно приближаться пятый. Снег скрипел так, что он успел сосчитать шаги.
Митяй качнулся в сторону, тот пролетел вперёд и врезался в Длинного. И тогда кинулись все. Главное — удержаться на ногах. Митяй успел рассечь кому-то щеку и девчонки завизжали, увидев кровь.
Резанул крик:
— Бегите! Среда!
Маша нисколько не походила на ниндзя. Рыжие косички, короткая юбка. Но чёрные нунчаки играли в её руках и казались живым и страшным оружием.
Она протянула платок:
— Кровь вытри. Пойдём к пруду, там умоешься.
— Нет. Я так.
Они пошли по тропинке, свернули на дорогу к дому.
Митяй все-таки спросил:
— А почему они кричали: среда, среда!
— Потому что у меня фамилия — Понедельник. Не Пятницей же меня звать? Меня нашли в понедельник. А с фантазией у воспитателей в детдоме, сам знаешь…
Подошли к дому. Все, как вчера. Хотя Митяю показалось, что прошёл год, не меньше. Время необъяснимо растягивалось до каких-то незримых пределов, и опять же в этом было что-то странное, что-то не то.
Мельком, искоса, он глянул на Машу. Ещё там, в парке, поймал себя на мысли идти — слева, чтобы чистый профиль попадал в поле её зрения. Но сделал как всегда — назло. Встал справа. И Маша могла видеть лишь ту часть лица, что мечена печатью.