Другая версия предполагает иную характеристику личности нашего героя. Александр, как мы уже отмечали, отличался честолюбием и скрытностью. Он был способен изображать мягкость и уступчивость, но при этом твердо идти к намеченной цели. Решение сместить отца с престола пришло к нему не в последний момент, а задолго до 11 марта 1801 г. Сам граф П. А. Пален позднее сообщал: Александр потребовал от него поклясться, что отец останется в живых. Но тут же Пален признался в обмане, поскольку не верил в возможность сохранить жизнь свергнутому императору. Это было опасно: ведь в гвардии служили и преданные Павлу офицеры, а среди солдат он пользовался популярностью. Вряд ли Александр был столь наивен, что твердо верил в обещание Палена (все помнили судьбу Петра III). Кроме того, приводятся известия, что именно Александр Павлович посоветовал Палену осуществить намеченное в день, когда на главный караул в Михайловском дворце заступит третий батальон Семеновского полка, на чью преданность цесаревич мог рассчитывать. По нашему мнению, вторая версия ближе к истине[20].
В первом часу ночи 12 марта 1801 г. граф П. А. Пален появился в аппартаментах Александра Павловича в Михайловском дворце и сообщил о кончине Павла I. Сюда же пригласили и Константина Павловича. Александр с женой не спали и были одеты для соответствующего моменту выхода на люди. То есть о беспечности цесаревича говорить не приходится. Он заранее готовился к важным событиям. Слова Палена привели Александра в «неописанную горесть»: он рыдал. Наконец глава заговорщиков произнес по-французски фразу, ставшую хрестоматийной. В вольном русском переводе она звучит так: «Хватит ребячиться, идите царствовать!». Такое не забывается! Политическая судьба графа П. А. Палена решилась в ту же минуту. Александр Павлович вышел на балкон, чтобы показаться войскам (графиня С. Шуазель-Гуфье утверждала, что он «лишился сознания» и его «пронесли среди рядов солдат»). Известна еще одна хрестоматийная фраза, произнесенная Александром по-русски, когда он обратился к солдатам: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при мне будет, как при бабушке». Мы полагаем, что наш герой вполне мог допускать гибель «батюшки» в ходе переворота. Однако относить его бурную трагическую реакцию на это только к игре, к его способности лицемерить мы не стали бы. Как ни крути, но считать себя причастным к насильственной смерти отца, хотя бы и косвенно, Александр мог. А по христианским заповедям это смертный грех. Даже в наше время подобное расценивается в общественном мнении как тягчайшее преступление, что уж говорить о том времени, когда христианским ценностям следовали строже. Александр Павлович мог действительно искренне скорбеть о гибели отца.
В литературе стало общим мнение, что терзания по этому поводу сопровождали Александра I всю жизнь (а то, что от его брака и от побочных связей не рождалось жизнеспособное потомство, он считал Божьей карой). Утверждение ряда авторов о реальности ухода императора Александра в 1825 г. в народ под видом старца Федора Кузьмича может быть признано логичным исходом грешника.
Всех, в том числе и сына, удивила реакция на кончину супруга императрицы-матери Марии Федоровны. Конечно, она знала о готовящемся заговоре и, разумеется, была осведомлена, какую участь ей готовил муж-император. То, как себя вела Мария Федоровна, нельзя назвать обычной истерикой внезапно овдовевшей женщины. Она громко требовала пропустить ее к телу мужа, на что ей было сказано, что новый государь это «не приказывал». Тогда императрица пыталась обратиться к солдатам, что тоже было пресечено. Есть сведения, что до самого утра 12 марта она не желала признавать сына новым императором и требовала, чтобы он отчитался во всем перед ней. Исследователи объясняют претензии Марии Федоровны давней договоренностью между нею и Павлом Петровичем (имелись и письма последнего), что в случае внезапной смерти Екатерины II и отсутствия мужа в столице она принимает на себя обязанности правительницы либо до возвращения супруга, либо до совершеннолетия сына Александра. Законно занять престол после Павла I Мария Федоровна не могла: по павловскому законодательству об императорской фамилии 1797 г. престол автоматически переходил к старшему прямому наследнику мужского пола. Сын Александр Павлович был уже совершеннолетним и по закону занял престол под именем Александра I. Чего было больше в поведении Марии Федоровны в первые часы после гибели мужа – искренней скорби или политики, сказать трудно. Но с этого момента вокруг императрицы-матери сгруппировался кружок критиков политики ее сына-императора. Хотя Мария Федоровна продолжала называть его прилюдно «наш ангел», он не обманывался по поводу отношения к себе матери[21].
20
Великий князь Николай Михайлович. Император Александр I. Опыт исторического исследования. С. 7–10; Мемуары князя Адама Чарторыйского. С. 202, 224; Семевский В. И. Указ. соч. С. 155–156; Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 39–40; Окунь С. Б. Указ. соч. Ч. 1. С. 121–130; Шильдер Н. К. Император Павел Первый. С. 449–476; Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 86–96; Державный сфинкс. С. 243–249; Мемуары графини Головиной. Записки князя Голицына. С. 217–218; Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 197; Корнилов А. А. Указ. соч. С. 108.
21
Великий князь Николай Михайлович. Император Александр I. Опыт исторического исследования. С. 11–12; Мемуары князя Адама Чарторыйского. С. 212, 225–226; Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 40–42; Шильдер Н. К. Император Павел Первый. С. 476, 479; Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 96–99, 101–108, 261–278; Державный сфинкс. С. 249–250; Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 197, 518; Корнилов А. А. Указ. соч. С. 108.