-Ваши аргументы, Атос, чертовски убедительны,- не стал спорить мушкетер. - Что поделаешь, нам действительно придется разделиться.
-В таком случае мы поедем Пикардийской дорогой через Дьеп,- сказал Иван,- а вы прямой - через Амьен и Компьен. Если все пройдет благополучно, встретимся у вас в "Козочке" на Тиктонской улице. А сейчас давайте поделим наши деньги.
Разделив по-братски пистоли и ливры, друзья обнялись и разъехались в разные стороны. Несколько раз, они оборачивались и приветствовали друг друга взмахом рук, пока все не скрылись в голубоватой дымке.
-Д*Артаньяну придется тяжелее, чем нам,- после непродолжительного молчания произнес Верныдуб,- можно побиться об заклад, что Мазарини устроит ему настоящий допрос.
-Остап, а как ты думаешь,- вдруг спросил Иван,- не пора ли нам возвращаться домой? Надоело мне что-то здесь на чужбине. Соскучился я по бескрайней глади Днепра, соловьиным трелям весной, хочется выпить ковш горилки, закусить вяленой таранью или вареной кабаньей головой, да головкой цыбули, поваляться на зеленой траве в широкой степи, глядя, как по прозрачному голубому небу несутся легкие облачка, складываясь в причудливые фигуры...
-Не береди душу!- хлестнул нагайкой коня Верныдуб, переходя на рысь.- И без тебя тошно!
...Принца Конде в Париже не оказалось, но зато Серко там уже давно ждала герцогиня де Лонгвиль, закатившая истерику по поводу долгого отсутствия его и вестей о нем. Сестра принца никак не хотела поверить, что Иван выполнял поручение королевы Генриетты и, каким образом он ее успокоил, можно лишь догадываться. К тому же выяснилось, что она находится на пятом месяце беременности, которая еще была незаметной для окружающих.
Явившись к исходу четвертых суток к себе на квартиру, где его уже давно ожидал Верныдуб, Серко сказал:
-Остап, я, кажется, скоро стану отцом.
-С чем я тебя и поздравляю,- хмуро ответил Верныдуб, показывая письмо от кардинала Мазарини. - Оказывается, оно пролежало здесь все время, пока мы отсутствовали. Кардинал назначал нам аудиенцию, а мы, выходит, ее проигнорировали.
-Мдаа,- протянул Серко,- это неприятный сюрприз. Помнишь, наш друг мушкетер, говорил, что Мазарини интересовался мной. Но получается, не только мной, но и тобой. Интересно, какого дьявола, мы ему понадобились?
-Рискну предположить, что у него к нам имелось какое-то деловое предложение.
-Похоже на то,- согласился Серко,- но в любом случае оно и к лучшему, что мы не явились. Ничего хорошего от этой аудиенции я не ожидаю. А , кстати, что известно о д*Артаньяне?
-Я сегодня был в "Козочке", там он пока не появлялся.
В это время послышался звонок, кто-то дергал колокольчик на входной двери. Когда Верныдуб открыл дверь, на пороге стоял посыльный, вручивший ему конверт с печатью Мазарини. Кардинал приглашал обоих друзей к себе на аудиенцию завтра в 10 часов.
Глава вторая. Аудиенция.
Когда в назначенное время оба друга появились в приемной Мазарини, как всегда чопорный и затянутый в черное Бернуин молча распахнул перед ними дверь кабинета кардинала, чтобы войти в которую, Верныдубу пришлось пригнуть голову.
-Рад вас видеть, господа,- сказал Мазарини, ответив на приветствие казаков,- тем более, что помнится господин Люпугрис, мы, кажется, уже встречались, правда, звали вас тогда немного иначе.
-Принцу де Конде было угодно переименовать нас на французский манер, - смело ответил Серко,- но, если вашему высокопреосвященству угодно называть нас настоящими именами, мы не против. В тех местах, откуда мы родом, у людей бывает много имен и прозвищ.
"Например Артос д*Обюссон или Евстафий Портант, а может Атос и Портос",- вертелось на языке у кардинала, но вслух произнес совсем другое:
-Нет, нет, я не имею ничего против. Однако, верно, вы удивлены, что я уже второй раз назначаю вам аудиенцию.
-Ваше высокопреосвященство должен простить нас, - сказал Серко,- к сожалению, первое ваше письмо пришло, когда нас не было в Париже, но получив второе, мы немедленно прибыли по приказу вашего высокопреосвященства.
-Кстати,- мимоходом заметил кардинал,- далеко ли вы ездили?
-Принцу де Конде,- поклонился Серко,- было угодно отправить нас с поручением.
"Гм!- подумал Мазарини. - Он тонко намекнул мне обратиться за разъяснениями к принцу. Ну, ладно, повременим".
-Как я вижу, вы пользуетесь полным доверием принца,- произнес он вслух.
-Собственно говоря, - уточнил Серко,- последние полгода, даже немного больше, мы состоим в охране герцогини де Лонгвиль.
"Вот это неожиданный сюрприз!",- подумал кардинал. Меньше всего ему хотелось обострять отношения с сестрой Конде. Двадцатишестилетняя голубоглазая красавица-блондинка, жена герцога де Лонгвиль, одного из влиятельнейших вельмож королевства, отличалась довольно легкомысленным поведением, но пользовалась огромным уважением у парижан, как один из признанных вождей Фронды. Тем более кардинал, являясь знатоком женщин, понимал, как опасно иметь ее в числе своих врагов.
-Хорошо, перейдем к делу,- решительно сказал он.- Я пригласил вас, господа, чтобы предложить вам послужить на благо Франции.
Серко и Верныдуб вопросительно посмотрели на него.
-Видимо, вам известно о том, что в Париже сторонники Фронды готовят бунт горожан против властей. Король и королева в это тяжелое время остро нуждаются в преданных людях, которых, к сожалению, осталось очень мало. Такие отважные воины, как вы, могли бы оказывать нам некоторые услуги, которые не поручишь первому попавшему.
-Речь идет о службе королю и королеве или вашему высокопреосвященству?- прямо спросил Серко.
-Разве в этом вы усматриваете разницу?- надменно ответил кардинал вопросом на вопрос.
-В том и дело, что нет,- ответил Иван,- служба частным лицам, например, в охране госпожи Лонгвиль- явление вполне допустимое, но служба королевскому дому Франции или первому министру может быть истолкована польским королем, подданными которого мы являемся, как измена. Ведь война католических государств. в том числе, Речи Посполитой, против Франции еще не окончена ( имеется в виду тридцатилетняя война- прим.автора).