— Господин офицер, — вдруг заговорила пойманная переводчица, — пощадите, господин-товарищ, не по своей воле… — и театрально заломила руки над головой.
— Не слушайте ее, товарищ командир, — заговорил худой старик с острой бородкой. — Эта язва немало поизвела народу…
— Кто такая? — строго спросил Щербинин.
— Изабелла Вебер, русская немка, я не виновата…
— Кем у немцев служила?..
— Переводчицей была… Заставили… Видит бог, не хотела…
— Почему людей грабила?..
— Не грабила я… все каратели…
— Она их науськивала, она их по хатам водила, она лучшее добро требовала, по ее вине кровь лилась, хаты горели… — Заговорил тот же старик.
— Я пригожусь вам, пощадите, господин майор, — верещала перепуганная переводчица. — Я искуплю свою вину, я…
— Я жила в Цибулеве, — вдруг заговорила еще нестарая, но совсем седая женщина. — Привела она ко мне карателей и давай пытать, где партизаны бывают, где их семьи. Слова не вымолвила, а она, ведьма, свое: не скажешь, говорит, детей потеряешь. И начала им рученьки вывертывать.
Глаза женщин и солдат горели от ненависти. Они прожигали насквозь, и Вебер не находила себе места.
А Щербинин все глядел и глядел на нее. Нет, ни жалости, ни прощения быть не может! У нее гибкая фигура, беспокойные руки, черные маленькие глаза, похожие на волчьи ягоды, узкое лицо с тонкими и злыми губами. Всем существом своим она напоминала змею, что вьется, шипит и может жалить…
— Я слабая женщина, — твердила немка. — Пощадите!
— А сама пощадила хоть одного человека?.. — гневно закричала еще одна из женщин в белом платке. — Забыла, как над людьми измывалась, как сама их пытала?
— Не надо водить, тут прикончить!
— Уничтожить гадину! — закричали вокруг.
Казалось несправедливым и ненужным отправлять ее в тыл, чтобы там судить за чудовищные преступления, совершенные здесь. Тут по ее вине лилась кровь, пылали избы украинских крестьян. Их право судить ее, и они осудили. Пусть суров и беспощаден их приговор, приговор людей, которым она доставила столько мук и страданий, но он справедлив и неизбежен. Оставалось лишь привести его в исполнение.
Роты Жарова врезались в Цибулев. Немцы сопротивлялись с яростью смертников. Им надо во что бы то ни стало задержать наступающих, чтобы вывезти технику, отвести части. Как потом показывали пленные, их держали на позициях под угрозой расстрела за отход. И все же они отходили, вернее, беспощадно отбрасывались и уничтожались.
На одной из улиц у противника сильный опорный пункт. Несколько кирпичных домов с каменными подвалами тщательно укреплены. Эти позиции мешают продвижению. Андрей сколотил группу из автоматчиков, саперов-подрывников, артиллеристов с орудиями. Командиром группы назначил Юрова.
Бой длился с час. Подтянутые сюда орудия ударили в упор, саперы успели подорвать стену в одном из зданий, автоматчики дружно бросились в атаку, и опорный пункт перестал существовать.
Юров возвратился возбужденный, с горящими глазами, и Андрей невольно залюбовался им: «Как он красив, наш Юров!» Впрочем, смелые всегда красивы. Последние слова ему на днях привелось услышать у разведчиков. Речь зашла тогда о смелых и красивых, и Глеб сослался на Горького. «Красивые всегда смелые!» — говорит одна из его героинь.
— Неверно, совсем неверно, — запротестовал Сабир.
— Почему? — недоумевал Глеб.
— Неверно. Ларра у него тоже красив и силен духом, но у него нет высокой цели, и конец его бесславен. За что он убил полюбившуюся девушку? — И Сабир круто повернулся к Глебу. — За что?
— За то, что оттолкнула его, — смущенно ответил тот.
— Правильно. И помните, как наказан он за свою непомерную гордость? Изгнан из общества, обречен на вечное одиночество. А разве он не был смел?
— Был конечно.
— И разве он кажется нам красивым? — обвел Сабир взглядом присутствующих. — Нет конечно! — продолжал он. — И разве Горький не осуждает такой красоты?
— Еще как осуждает! — воскликнул Зубец.
— По-моему, — продолжал Сабир, — надо сказать наоборот: смелые всегда красивые! И то если смелость их возвышенна.
Немцы попытались задержать наступающих у железнодорожной станции. Они спешили вывезти груженые составы. Щербинин направил туда разведчиков Пашина, а роты Жарова бросил в обход. Березин пошел было к разведчикам, уже завязавшим бой за станцию, как там раздался оглушительный взрыв. Высоченный столб огня и дыма взметнулся к небу. Пламя грохнулось затем наземь, а дым, клубясь, долго растекался понизу.