— Я все понял, товарищ капитан. Об одном прошу — не отсылайте никуда.
— Это почему? — приятно удивился Жаров.
— Тут споткнулся, тут и подымусь.
— Вот ты какой! — чуть смягчаясь, вглядывался в Самохина Жаров. И, чуть подумав, добавил: — К Румянцеву пойдешь? Взводом командовать?
Самохин оторопел. «Куда угодно, лишь бы не к Румянцеву. Куда угодно!» — подумал он.
Молчание Самохина комбат принял за отказ.
— Значит, командовать другом легко, а подчиняться ему трудно. Удивил. Очень удивил.
Леон продолжал молчать.
— Ну, что ж, — поднимаясь, твердо сказал Жаров. — Побудь пока в тылах, отдохни.
«Нет, только не это!» — пронеслась в голове мысль, а Самохин, решительно подняв голову, сказал:
— Хорошо. Посылайте к Румянцеву.
Приняв такое решение, Леон как-то вдруг успокоился. «Пусть к Румянцеву, — думал он. — Пусть так. Он перенесет и непереносимое».
Спустя минуту Самохин уже шагал в расположение роты. На небе грудились лохматые тучи, в лицо дул холодный упругий ветер. Самохин шел, чуть подавшись вперед, упрямо и решительно. Навстречу ветру. Навстречу новому. Навстречу испытаниям. А может быть, и своему счастью.
БУДНИ НАСТУПЛЕНИЯ
За лесом ротные колонны рассредоточились. Голубеющее небо было тихим и ласковым. Но на фронте нет ничего опаснее ясного неба. Особенно когда ты на марше и кругом открытая местность. Румянцев то и дело поглядывал на небо, готовый в любую секунду подать сигнал воздушной тревоги. Вдруг где-то сзади грохнул выстрел.
— Прекратить стрельбу! — гневно подал команду Румянцев, выведенный из себя чьей-то неосторожностью.
— Прекратить стрельбу! Прекратить!.. — понеслись голоса вдоль сильно растянувшейся колонны, а навстречу уже раздавалось тревожное: «Воздух, воздух!» Два «мессершмитта», снижаясь, заходили с головы колонны. И еще два резких, отчетливых выстрела прогремели в воздухе.
— Сбил, «мессера» сбил! — понеслось по колонне.
Раздосадованное лицо Румянцева просветлело: задымившийся самолет падал.
— Кто стрелял? — снова раздался, уже радостно возбужденный, голос командира, зарысившего на своем вороном вдоль колонны.
— Соколов, Соколов!..
Не успел Яков поздравить удачливого снайпера, как в небе показались немецкие транспортники. Шли они совсем невысоко, заметно снижаясь при подходе к переднему краю. Видно, тут же, за линией фронта, находился полевой аэродром, на котором принимались эти транспортные самолеты, что-то вывозившие еще с днепровского левобережья.
— Огонь! Огонь по самолетам!
Вспыхнула сильная стрельба. Успех Соколова раззадорил всех, и каждый стрелял, старательно целясь. Из-за Днепра показался серебристый «як». Он как-то очень быстро сблизился с одним самолетом и будто клюнул его. Вражеский самолет мгновенно задымил и, заваливаясь на крыло, стал падать.
Колонна ликовала. Героем дня был Соколов.
— Бей по-соколовски!
— У нас пули не такие, — отшучивался кто-то.
— Займи у Глеба: у него счастливые, мимо цели не летят.
И опять тревожные вскрики:
— «Мессеры»! Воздух, воздух!
Люди снова бросились врассыпную. Место гладкое, укрытий никаких, и солдаты просто ложились на спину для стрельбы по вражеским машинам.
Звено «мессеров» шло треугольником: задние два выше, чем передний. Они стремительно погнались за уходившим от них «яком». Внезапно он круто задрал нос и почти отвесно взмыл вверх. Головной «мессер» прошел под ним, а два задних проскочили мимо по обеим его сторонам. Описав петлю, «як» оказался позади немецкого истребителя и, сблизившись, ударил из пушки и пулемета ему в хвост. «Мессер» затрясся, потом мгновенно вспыхнул и взорвался, не долетев до земли.
— Дожал! — радостно воскликнул Голев.
— Смотри, смотри, — даже привстал на стременах Юров, — те двое с боков режут.
— Зажмут? — заволновался Голев.
Оба «мессера» с двух сторон шли «яку» наперерез. Шли они стремительно, под большим углом, и казалось, вот-вот стиснут его и прошьют стальными трассами пуль. Но «як» сманеврировал: сделав замысловатую фигуру, он скользнул вправо и круто взмыл вверх. Вычертив чуть видимый крест, фашистские машины повернули назад, пытаясь теперь ударить сбоку и с одной стороны. Однако едва они начали сближаться, как «як» свечой взвился в небо.