— Не лезь не в свои дела. Еще здесь ты будешь меня учить.
Потом, обращаясь к человеку в комбинезоне, добавил:
— Так я жду тебя, Альбер. Не в службу, а в дружбу. Несколько минут спустя они сели в видавший виды форд. Альбер, который теперь был в пиджаке без воротника, сидел за рулем. Он высадил их перед сквером со стороны острова Сен-Луи, как попросила Северина, знавшая, что Пьер будет идти от паперти Нотр-Дам.
— Оставайся здесь и жди, сколько потребуется, — приказал Марсель, выходя из машины.
Альбер в ответ проворчал:
— Так рисковать я согласен только ради тебя и Ипполита.
Северина и Марсель вошли в сквер.
— Ну рассказывай, — потребовал он.
Северина посмотрела на часы — еще не было двенадцати. Время для объяснений у нее было.
— Понимаешь, в самый мой последний день у Анаис к ней пришел один человек. Он друг моего мужа. И вот сегодня в половине первого он собирается все ему рассказать.
— Потому что не смог тебя заполучить?
— Если бы только это.
— Сволочь, — ругнулся Марсель. Потом намеренно холодным тоном сказал:
— Ты не хочешь, чтобы он тебя заложил, я понимаю. Только вот если бы ты сказала мне об этом раньше, все было бы гораздо проще.
— Я узнала это только сегодня утром.
Марсель был взволнован тем, что Северина сразу же, не рассуждая, отправилась за помощью к нему.
— Будь спокойна, я все устрою, — заверил он ее.
Он увлек Северину к скамейке, скрытой деревьями, и теперь со стороны паперти Нотр-Дама заметить их было совершенно невозможно. Марсель закурил сигарету, они помолчали.
— А потом? — спросил Марсель. — Да, что потом? Если все пройдет нормально, ты будешь только со мной? Разумеется, я не говорю о твоем муже.
Северина решительно кивнула. Кто же когда-нибудь выручал ее так, как он?
Марсель курил, не произнося больше ни слова. Время от времени он измерял взглядом расстояние между их скамейкой и железными воротами, открывавшимися в сторону паперти, прикидывал, как далеко от них стоит машина с работающим на медленных оборотах мотором, звук которого время от времени доносился до них. Северина, обессиленная, не способная ни о чем думать, ждала. Никогда еще она так ясно не чувствовала, что не принадлежит себе.
— Двадцать пять минут первого, — сказал Марсель и встал. — Сейчас тебе нужно будет смотреть в оба и сразу, как только он появится, показать его мне.
Северина обернулась, ее стала трясти дрожь. В сотне шагов от них, в аллее, ведущей к воротам, через которые должен был пройти Пьер, стоял Юссон. Марсель тут же угадал причину этой дрожи.
— Он здесь? — спросил он. — Покажи.
Северина не смела. На лбу у Марселя она заметила складку, которую уже однажды видела, в тот вечер, на рынке.
— Говори же, — яростным шепотом приказал он.
— Ты не понимаешь…
— Нет, нет, пошли отсюда, — пролепетала Северина. Но не сдвинулась с места. Из тени собора в сад входил Пьер. Юссон направился к нему.
— Вон тот, худой, который подходит к моему мужу, — шепнула она.
И потом с диким надрывом в голосе, с каким спускают с поводка собаку-убийцу, добавила:
— Иди, Марсель.
Он слегка пригнулся. В его напряженном затылке было нечто такое, что повергло Северину в смятение, и она, растерявшись, бросилась бежать. Инстинктивно она побежала в сторону, противоположную той, куда направился Марсель. Так что, сама того не желая, она проскочила в тот же вход, откуда они с Марселем пришли. Альбер и его машина были на месте.
— Залезай, — скомандовал он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на ненависть.
Они прислушались. До них донеслись неясные крики. Они увидели, как туда, где кричали, побежали люди. Альбер продолжал ждать.
Шум усилился. Мимо них пробежал полицейский. Альбер с силой нажал на акселератор.
Когда Юссон писал письмо Пьеру, то не без основания предполагал, что тот будет крайне удивлен и расскажет о нем Северине. Он нисколько не сомневался в том, что Северина позвонит ему или даже придет к нему домой. Он надеялся насладиться поражением ее упрямого высокомерия, а потом прекратить игру, которая начала уже утомлять его и которой он уже стыдился. Однако утро прошло, а никаких известий от Северины так и не последовало. Он позвонил ей. Ее не оказалось дома. Юссон заколебался: стоит ли идти в сквер к Нотр-Даму? Естественно, он заготовил правдоподобную тему для беседы с Пьером, но молчание Северины заронило в его душу предчувствие какой-то смутной опасности. Однако именно это предчувствие как раз и заставило его принять окончательное решение.