— Зачем это сигнальный костёр, Пранас? — спросил воевода. — Он выдаёт пильякалнис врагам. А в замке уже нее знают о нашествии.
— Враг и так идёт к пильякалнису, иначе вестник с заставы не прискакал бы сюда, — ответил конунг, — а наше пламя выдает врага всей стране.
— Как же так? — Недоумевая, спросил воевода.
— На каждой сторожевой горе — горе Перкунаса — днем и ночью у алтаря горит священный огонь. Едва рыцари перейдут границу Жемайтии, на ближайшем городище зажигают большой костёр. Свет его видят в соседнем замке и тоже зажигают костёр. И так по цепочке вспыхивают огни. Через час вся страна будет знать, что идут крестоносцы. Взгляни вокруг!
Воевода увидел справа и слева от городища далёкие, но хорошо заметные языки пламени. Вдруг прямо перед ним поднялось огромное далекое зарево.
— Это вспыхнул костёр на Шатер–горе — Шатрии — самой высокой горе Жемайтии. Он виден далеко–далеко, и сейчас в ответ загорится костёр на другой огромной горе, Медведь–горе — Медвегалис, — сказал конунг. — Между этими горами более тридцати пяти вёрст, но огонь, зажжённый на одной из них, хорошо виден на другой.
— Сколько же таких гор–замков в Литве? — спросил поражённый воевода.
— Более полутора тысяч, — гордо отозвался конунг. — Мы использовали все холмы среди болот и лесов, укрепили их и даже насыпали совсем новые. Их строили все. Мужчины носили землю в мешках, женщины — в подолах. На прусской границе, вдоль течения Немана, по всем дорогам, ведущим в глубь Жемайтии, — везде укрепления находятся на расстоянии пяти–шести вёрст друг от друга. Рыцари хотят истребить всех, кто не признает их господами, а остальных превратить в рабочий скот. Но каждый жемайтиец говорит: «Нет! Нет! Никогда! Не бывать этому!» А теперь вернись в замок. Слышишь — немцы. Послу не годится подвергать свою жизнь опасности.
Но воевода только усмехнулся в ответ. Он приказал выстроиться своему маленькому отряду и пристегнул личину — железную полумаску с прорезью для глаз, предохраняющую от стрел и копий. А из леса показались сражающиеся: литовские воины в толстых кожаных рубахах и конные рыцари в железных доспехах, с белыми плащами, на которых были вышиты красный крест и меч. Рыцари медленно теснили отступающих литовцев — бойцов из кордонной засеки, которые должны были предупредить о вторжении врага и задержать его возможно дольше, чтобы гарнизоны пильякалнисов успели приготовиться к обороне. Рыцари после ожесточённой схватки оттеснили литовцев в посёлок, и вот уже вспыхнули подожжённые крестоносными факельщиками дома, и пламя от них смешалось с бледным светом наступающего утра. Последние литовские воины были сброшены в реку, и рыцари, смешав строй, с торжествующим рёвом кинулись за ними. Но быстрая и глубокая река подхватила, закружила тяжело вооружённых всадников, понесла их вниз, потянула на дно. Вот одна лошадь вскарабкалась на невидимую кольгринду; рыцарь, взмахом руки позвав за собой остальных, поехал было вперёд, но тут же лошадь снова ушла под воду, потеряв из–под ног резко свернувшую в сторону каменную вымостку. Только немногим рыцарям, въехавшим в реку, удалось выбраться обратно на берег, где в нерешительности топтались те, кто предпочел остаться сухим. Тогда командир — комтур в двурогом железном шлеме, приказал одному отряду окружить со всех сторон пильякалнис, другому грабить посёлок, а третьему — вязать плоты из бревён стен ещё не сгоревших домов посёлка. Воевода с тревогой следил за действиями крестоносцев. В это время у дубовых ворот внешней стены пильякалниса выстроился конный отряд гарнизона крепости. Воевода со своими товарищами присоединился к нему и подъехал к Пранасу. Пранас в кожаном нагруднике поверх белой рубашки пристально смотрел за реку на посёлок. Тяжёлый меч с полукруглым навершием свешивался на бок могучего вороного коня, на котором сидел конунг. Древко копья упиралось в инкрустированное золотом стремя. Такая же инкрустация покрывала рукоять меча. На жёлтой кожаной узде сверкали серебряные бляшки с изображением звериных голов. Даже хвост коня был украшен большим спиральным серебряным браслетом. А на самом конунге не было никаких украшений. Только к нагруднику приколот маленький зелёный цветок с твёрдыми листьями.
Воевода с тревогой оказал Пранасу:
— Не дело стоять сложа руки, когда враг готовит плоты для переправы. Нужно пойти на вылазку.
— Потерпи, Дмитрий, — ответил конунг, — ещё не настало наше время.
— А как же кони найдут переправу, когда сняты все вехи с реки?
— Наши кони перейдут по кольгринде даже с завязанными глазами, — усмехнулся Пранас, — вели во время вылазки своим всадникам идти за нашими.