87Косил довольно много. С M-me Гельбиг разговор о том, что нет ничего хорошего, полезного в служении телу людей. Скучно. Тяжело. Праздность. Жир. Музыка. Тяжело, тяжело. Наши ездили к Язык[овым]. Фигнер. Чайковск[ий]. —
3 И. Я. П. 90. Ушел спать вниз. Встал поздно. Тяжело, скучно, праздность, жир, тщета разговоров. Точно жиром заплыли, засорены зубья колес и не цепляются. То не идут колеса от недостатка мази, а то не идут от набитого в них сала. Писать для этих людей? Зачем? Странная неохота писать. Вчера думал живо о женщинах. Меня пришла на покосе допрашивать дачница. Главная черта их неуважение к мысли — недоверие к тому, что она — мысль — приведет всегда. От того ложь, извращение истины, игра мыслями и вообще духовными дарами. Если бы мужчины не были связаны с женщинами половым чувством и вытекающей из того снисходительностью, они бы видели ясно, что женщины (большей частью) не понимают их, и не говорили бы с ними. Исключая девственниц. Женщин начинаешь узнавать по жене и совсем узнаешь по дочерям. Это женщины, на к[оторых] смотришь совсем свободно.
88Косил много. Всё та же тоска.
4 И. Я. П. 90. Встал поздно. Пью лишний кумыс. Ничего не писал. Косил целый день. Одно спасенье. Статьи и письма всё о Послеслов[ии] и Кр[ейцеровой] Сон[ате]. Поразительно, какое пренебрежение к слову, какое злоупотребление им! То же, что в женских разговорах, окружающих меня. Чем ниже предмет этих разговоров, тем лучше. О глазках и лапках по крайней мере искренно. Но чем выше поднимается предмет, тем менее искренно. Там М-me Гельбиг. Что она несет. И всё та же главная черта хвастовства, тщеславия и лжи. Для женщины очень важно, что больше или меньше сахару или денег, но что больше или меньше правды, она искренно уверена, что всё равно. —
Страдаю от того, что окружен такими людьми с искривленными мозгами, такими самоуверенными, с такими готовыми теориями, что для них писать что-либо тщетно: их ничем не проберешь. — Вчера жена начала укорять М[ашу], что у нее нет духовн[ых] интерес[ов], и всякие утверждения прямо противные делу, и потом сама же сказала, что она сердита на нее за то, что она то-то и то-то. От того они и не курят: они и так не видят указаний совести.
Косил много.
5 И. Я. П. 90. Встал бодро, хотя мало спал. Застал M-me Гельб[иг] с Страх[овым] в разговоре о том, можно ли очистить всё любовью, не изменяя своей жизни. Я вступился и горячо говорил, тем более, что пришла молодежь. Но, разумеется, никого не убедил. Слишком больно то место, в к[оторое] я мечу, и потому они старательно и поспешно и своевременно защищают его, как глаз веком.
Думал: Räuber’ы89 Шиллера от того мне так нравились, что они глубоко истинны и верны. Человек, отнимающий, как вор или разбойник, труд другого, знает, что он делает дурно; а тот, кто отнимает этот труд признаваемы[ми] обществом законными способами, не признает своей жизни дурной, и потому этот честный гражданин несравненно нравственно хуже, ниже разбойника. Теперь 2-й час. Писать не могу — пойду косить. —
90Косил. Вечером пришли девочки. Ходил купаться. Молился, когда встретился Стр[ахов], Он сказал, что мысль не всегда с одинаковой силой действует: Да, молиться можно только тогда, когда новый луч проникает в сердце, или то молитва, когда новый луч проникает в сердце, и ты живешь при свете этого луча. Как хорошо мне было, когда я мог вызвать не мысль о Боге, а мог стать перед лицом его. А потом утратилось. Не совсем, но утратилось. Потом было сознание того, что нельзя, не должно огорчаться тем, что я не могу служить Богу так, как мне хочется — проповедником, что он знает, зачем я ему нужен. И то и делать. Потом б[ыло] сознание радости, спокойствия, унижения — смирения. Приди[те] к[о] м[не] в[се] т[руждающиеся] и о[бремененные], и я у[спокою] в[ас]. Н[аучитесь] о[т] м[еня], ч[то] я к[роток] и с[мирен] с[ердцем], и н[айдете] п[окой] д[ушам] в[ашим]. И[бо] и[го] м[ое] б[лаго], и б[ремя] м[ое] л[егко]. Потом <думал,> что беда в том, что я позволил зарождаться в себе духу недоброжелательства, а что нужна любовь. Нынче опять живо вспомнил, как бы хорошо так смириться.
Нынче еще думал: оставь нам долг[и] н[аши], я[ко] ж[е] и м[ы] о[ставляем] д[олжникам] н[ашим], т. е. ко всем людям относись как бы освобожден[ный] от долгов своих — не боясь их и, главное, не поминая их долгов, а как бы с новыми, свежими существами, открытыми на всё доброе, т. е. на любовь.
И всё это вместе, и всё это только тогда возможно, когда ходить перед Богом, т. е. живешь с ним, для него. Помоги мне. Не отпускай меня от себя.
6 И. Я. П. 90. Ходил смотреть уборку ржи. Вечером пойду косить рожь. Утром опять спорил с Гельбиг об искусстве. Кое-что сам себе уяснил в этом споре. —