3) Целей искусства две: одна — животная игра, плясать, как теленок, петь, как птица поет, развлекать сказ[ками], как развлекали сказочники, и другая, человеческая — двигаться вперед и этим содействовать движению людей к установлению Ц[арства] Б[ожия]. И потому есть две точки зрения на искусство, к[оторые] обыкновенно смешиваются: животная и человеческая, и с животной точки зрения можно судить только про животное иск[усство], а с человеческой можно судить про то и другое. И с человеческой животное хорошо только тогда, когда оно содействует требованиям человека. Когда же оно не содействует, но и не противоречит, оно безразлично, когда же противодействует, оно дурно.
Из этого смешения происходят все недоразумения об искусстве; человек с животн[ой] точки зрения судит об искусстве человеч[еском] или об искусстве, противодействующем челов[еческим] целям, и т. п. в разных перемещениях.
Левина повесть плоха. Амиель хорош. Где он говорит о том, зачем надо было страдать Иову. Много хорошо думал об изложен[ии] веры, думал именно вот что, это:
4) Нужно, чтобы это б[ыло] христианское учение истины, доступное всем народам. И ясны три момента: 1) Отчаяние от мирской жизни, от недостижимости цели блага, 2) сознание своего положения доверенного лица, посланника, к[оторому] поручена величайшая драгоценн[ость], искра божия, к[оторую] надо разжечь, и 3) сознание того, что то, чего был лишен и что приводило в отчаяние, то опять дано, «приложится», и вместо отчаяния — радость.
Теперь 1-й час, иду завтракать. Чувствую себя гораздо лучше. Помоги мне, Господи, делать дело Твое — в себе.
12 Июля 94. Я. П. Е. б. ж.
13 И. 94. Я. П. Пропустил вчерашний день. 3-го дня, читал. Были Мар[ья] Ал[ександровна] и Люстиг, вечером поехал к Ч[ерткову]. Он в жару говорит с Стр[аховым]. Он передал мне выписки из моего дневника — очень хорошие. Мне неприятно, что он так хвалит. Здоровье лучше, но слаб. Вчера дурно спал, но здоровье лучше. Утром не мог работать, даже писать писем. Стр[ахов] читал мне свою статью. Недостаток ее тот, что она никому ни на что не нужна. Приехал В[аня] Раевск[ий]. Я с ним не поговорил. Вечером поехал к Ч[ерткову], застал там Кунов. Всё бесцветно, бесполезно. Ничего не вписал в книжку. Здоровье поправляется. Нынче тихо, приятно. Хочу писать письма, теперь 11 часов.
Нынче, кажется, 17 Июля 94. Я. П. Вчера, 16, целый день ничего не делал, кроме чтения. Был вечером у Ч[ерткова]. Он всё болен.
15. Вечером диктовал Маше драму Петра Мытаря. Утром писал письмо Третьякову. 14. Утром много писал. Опять дурно спал, чувствовал себя очень слабым.
Записано в книжечке только следующее:
Нынче утром приехали: (Барат[ынская]), (М[арья] А[лександровна], Горб[унов] Ник[олай]), Булан[же], Касатк[ин] и Поша. Чаще помню о том, что живу перед Богом. Но огорчительна слабость. А не следует огорчаться. Нужно радоваться, как всему, что совершается; и, не переставая, работать над своей душой дело Божие. Думал:
1) Страшно сказать, но молиться словами нельзя, т. е. что словесная молитва не мож[ет] быть услышана. Можно словами возбуждать себя к молитвенному состоянию, как говорит это Ч[ертков], но молитва, кот[орая] может быть услышана Богом, есть молитва не словесная. Молиться словами значит выражать мысли о Боге. А мыслить о Боге нельзя; можно только сознавать Его, делать Его волю. Общение в этом мире возможно только делами (в числе дел могут быть и слова). И не делами собственно, а всем существом своим, покорностью всего существа своего Богу.16 Не знаю как, не нашел сравнения. И вместе с тем увидал, что немножко несправедливо то, что нельзя молиться словами. Надо сказать: нельзя общаться с Богом словами. Молиться же есть прелюдия к общению с Богом. Теперь скоро 12. Ничего не писал.
19 Июля 1894. Я. П. Вчера 18. Не писал. Все та же слабость. Нынче еще хуже. И спина болит. Вчера с утра просители, потом дама Пржевальская — совсем бесполезная. Ни я ей, ни она мне не нужна. Утром немного пописал. Дидерихсы тяжелые. Всё помню, что живу перед Богом, но очень слаба жизнь. Чуть сочится. Только бы сочилась чистая. Ничего не записал. Теперь скоро 12. Пропустил один день. Ездил утром с Касаткиным на Гилевские заводы. Мало интересного. Очень устал. Вечером ездил к Ч[ерткову]. — Вчера ходил купаться. Очень слаб, Стр[ахов] читал мои начала и поощряет меня к продолжению. Ездил с С[оней] к Ч[ерткову]. Дорогой говорил немного о смысле жизни. Немного лучше говорим с нею. Вечером Андр[юша] опять пропадал на деревне. Тяжелый разговор с Соней. Он, А[ндрюша], ей рассказывал, что мужики на покосе рассказывали, что будто Т[имофей] мой сын. Жалко детей. Нет у них авторитета, под прикрытием кот[орого] они бы росли и окрепли. — Вчера написал довольно много. Но плохо.