Гр. С. Н. Толстой в своем, полученном Львом Николаевичем 24 ноября письме (от 23 ноября), между прочим, писал: «Прости меня, что не сейчас ответил на твое письмо, но несмотря на то, что ты писал, «чтобы я не считал нужным отвечать, что мне будет это трудно, и что ты думаешь, что знаешь, чтó во мне делается», — мне всё-таки хочется тебе написать несколько слов. Мы всегда, получая почту, ждем со страхом писем от Вари и со страхом другого рода писем от Гриши [см. прим. 913] и вместо того получили твое письмо, в котором ты, хотя и говоришь, что утешать нас не станешь, и не можешь, но всё-таки утешил на сколько это возможно... — Ты в конце письма говоришь, что с Богом лучше жить, чем с людьми, и что всякое несчастие пригоняет к этому. Русская поговорка о том, что когда случилось несчастие, — это Бог вспомнил, была не совсем ясно понятна до случившегося, но теперь она вполне понятна и надо быть готову на всё еще худшее... но что делать, хоть редко, но верно и с другими было тоже что-нибудь подобное в другом роде, и переносили, и повторяю надо быть готову ко всему, хотя потому труднее, что неожиданнее; она жила два дня и я все не мог понять всего случившегося, или невольно нарочно старался на этом не останавливаться... Наказание за гордость, считал, что мои дети не могут ничего такого сделать; не будь этого, можно было два года назад всё это остановить, но гордость помешала, высоко их ставил: как, мои дети? Вот в чем виноват и за что наказан...» (АТБ).
Это письмо брата и сообщения Марьи Львовны глубоко тронули Толстого, который отлично знал характер своего брата и то, как трудно и тяжело переживал Сергей Николаевич жизненные неудачи, ошибки и страдания своих детей. См. еще прим. 156 и 157.
26 ноября. Стр. 64—65.
167. 654. Читаю Евангелие по голландски. — Голландский язык Толстой стал изучать зимой 1897—1898 года, вероятно в связи с возникшим около того времени общением его с голландскими единомышленниками Ван-дер-Вэром, Ван-Дэйлем и др. Толстой получал выходивший тогда под редакцией Ван-дер-Вэра журнал «Vrede» и уже в феврале 1898 года свободно мог его читать. Овладел же он языком, читая на нем Евангелие. (Воспоминания X. Н. Абрикосова: «Двенадцать лет около Л. Н. Толстого». Рукопись). В октябре 1900 года Толстой, отвечая на письмо голландского единомышленника Феликса Орта, заключил письмо словами: «Мне жаль, что я не могу читать по голландски. Хочу теперь выписать голландское Евангелие и выучиться этому языку». (Письмо от 5/18 октября 1900 — см. т. 72, стр. 480). Вскоре Толстой получил голландское издание Евангелия: «Het Nieuwe Testament or Alle Booken des Nieuwen Verbonds van onzen Heere Jesus Christus, Op last van de Hoodmogende Heeren Staten-Generall der Vereenigde Nederlanden, Uitgegeven door Het Nederlandsch Bijbelgenootschap». Amsterdam, 1894. Надпись: «Aan Leo Tolstoy von zijn Hollandsche vrienden. 29.10.1900». Дословный перевод: «Новый Завет или все книги Нового Завета господа нашего Иисуса Христа. По поручению Государственного Канцлера Нидерландских Штатов издано Нидерландским Библейским Обществом». Амстердам, 1894. — Надпись: Льву Толстому от его голландских друзей. — Толчком к возобновлению в конце ноября занятий голландским языком и к чтению Евангелия на этом языке послужило посещение Толстого в конце ноября и начале декабря 1900 г. голландцем Энгеленбергом, занимавшим высокую административную должность на острове Яве, в голландской Индии. (См. Б, IV, стр. 14—15; воспоминания А. М. Хирьякова в «Сборнике воспоминаний о Л. Н. Толстом», изд. «Златоцвет», М. 1911, стр. 75—77. — Еще см. т. 72, письма к Е. И. Попову 5 декабря 1900, и к П. И. Бирюкову 6 декабря 1900, №№ 421 и 422). О занятиях Толстого голландским языком зимой 1900—1901 гг. см. еще А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», т. I, М. 1922, стр. 53.
168. 6531—32. Вчера читал статью Новикова — Прочитанная Толстым в рукописи статья очень ценимого им талантливого и смелого писателя-крестьянина Михаила Петровича Новикова (р. 1871) не могла быть пропущена цензурой и лишь впоследствии была напечатана за границей анонимно под названием «Голос крестьянина. (Ненапечатанное в России письмо в «Журнал для всех»)», изд. «Свободное слово», Christchurch, 1904. В этой статье М. П. Новиков, между прочим, пишет: «Заканчивая мое к вам письмо, в виде последнего слова, мне страстно хочется сказать всем «господам» следующее: «Мы, «мужики», усердно просим тех, в чьих руках зажата или, вернее, затаена наша свободная жизнь, отдать нам эту жизнь обратно, отдать всю без изъятия, отдать в наше собственное распоряжение и не заботиться о нашем образовании; не лечить наши болезни порошками и каплями; не показывать нам «туманных картин»; не навязывать «веры» в невидимое, непонятное, чудесное. От неимения всего этого мы нисколько не страдаем и не сделаемся хуже, чем есть. Страдаем же мы оттого, что вы отнимаете у нас наше добро в форме законных поборов. Не отнимайте же у нас ничего. Страдаем мы и оттого, что по неравноправию и обездоленности, при дележе богатств природы, мы должны быть вашими подтирками и «мужиками». Не принуждайте нас к этому; няньчайте сами своих детей, готовьте себе сами обеды по вкусу, добывайте себе сами всё то, что называется хлебом насущным, пашите свои нивы, косите свои покосы, пасите своих животных, выносите свои нечистоты, и ваша жизнь от этой перемены примет сама собой форму желанного золотого века, о котором мечтают и ваши лучшие люди. Ложь и лицемерие, на которых построена ваша настоящая жизнь, пропадет от вас с того же дня, и вы почувствуете облегчение от давящей вас теперь тоски, беспокойства, страха и, главное, лжи. — Еще мы страдаем от того, что у нас нет всего того, что нужно на потребу жизни, так как все лучшие земли, леса и даже вода захвачены вами. Так откажитесь от греха землевладения, откажитесь от готового содержания и выгодных мест. Откажитесь требовать себе от других то, чего вы не припасли сами себе, откажитесь от привилегий своей знатной породы и названий «барина» и «барыни»; пусть эти позорные имена отойдут назад в архив прошлого времени, — откажитесь быть «господами»... У нас одна к вам слезная просьба: не нападайте на нас с оружием, не подступайте к нам с угрозами наказания, не считайте чужого труда своим; узаконьте не землевладение, а право труда на свое добро. — Дайте нам только возможность без устрашения от ваших набегов заниматься на своих полосах любимым делом земледелия. Примкните и вы к нам, чтобы вместе, по-братски, войти в радость жизни, и не думайте и не бойтесь, что мы без вас одичаем и потеряем дорогу к богу: бог жив в нас помимо ваших катехизисов и священных историй, и мы его знаем. Самаряне милосердые не из знатной породы выходят! — Не мешайте богу пасти свое стадо. Пусть он властвует непосредственно над своим народом и тогда, наверное, не поднесет один народ другому меча, а будет мирно заниматься борьбой с природой, уважая личность и труд соседа, и не боясь устрашения со стороны старост, старшин, становых, попов, земских начальников и проч., которым теперь дано «право» во всякое время отнимать у нас то, что мы добываем со страшным трудом и усилием, и при которых нам нельзя быть людьми и жить, славя бога, а можно только существовать в форме рабочих животных, нося в сердце постоянную безмолвную злобу и проклятия нашим притеснителям, наложившим на нас ярмо неудобоносимое.»