Тетрадь первая
19 июля 1914–30 ноября 1917
Объявлена война Германией России. Мобилизация началась дня за два. Сбор лошадей и людей. Ездил сегодня Поляков[23] – говорит, много бестолочи. Три дня таскали, никто ничего не знал. Измучились. Эпизоды: 1) с лошадью, не давшей смотреть зубы, – старуха, уводя ее: «пойдем, батюшка»; 2) добровольцу, желавшему пожертвовать лошадь: «комиссия подарков не принимает», он: «отдаю за 20 руб.», они: «берем за 50 руб.», так за 50 р. и взяли. Лошадь 3000 руб. стоила. В деревнях плач, подъема нет.
Поехали из деревни в Москву. Из Можайска поезд д[олжен] б[ыл] отходить в 6 ч. утра, а ждать пришлось до 12 ч. дня. Поезд пришел битком набитый последними из-за границы; пришлось стоять в проходе. Встретили Ледницкого А. Р., целую неделю едет из Киссингена. Колю[24] взяли в солдаты, он подавлен, но бодрится.
Баба в деревне говорила, что война из-за того, что сербы убили у австрийцев «царенка», те и говорят: «где хотите берите, а царенка подавайте».[25]
Здесь (в Москве) обедали в «Праге». Кто-то потребовал гимн (три раза), потом – «Марсельезу», английский гимн, наконец, сербский.
Н. В. Синюшин[26] говорит: «все д[олжны] служить, никаких протекций», – мы просили за Колю.
Слухов масса.
Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, говорят, груб.[27] На поезде[28] слышала разговор офицеров, рассказывавших про маневры, когда в темноте, в кустах кто-то схватил Николая Николаевича за ногу (означает взятие в плен), он так заорал: «пошли прочь, сукины дети», что все «враги» рассыпались.
Москва имеет странный вид: на Тверском бульваре стоят взятые в мобилизацию телеги под конвоем; на Патриарших прудах – артиллерийский обоз; всюду солдаты или запасные, которых толпами гонят; видела сегодня на Покровке запасных, загоняемых в IV мужскую гимназию. Коля стоит со своим полком в семинарии на Сенной площади; здания занимают почти силой (Сандстрем[29] говорил о фабрике Кувшинова[30] – там сказали, что силой возьмут освободившееся помещение под военные нужды, если добром не пустят). Л. П. Гендрикова[31] в субботу 19-го ехала из Петербурга с последним шедшим по расписанию поездом; толпа осаждала, как и на нашей дороге. Один жилец нашего дома приехал на крыше вагона. В Германии великий князь Константин Константинович взят в плен,[32] у нас ярость за это обратилась на немецких запасных, которых выгоняют из Москвы.
Вчера б[ыло] одно сплошное мученье: утром после прописки С. вызвали в участок и передали призывную квитанцию на 26-е, т. к. им ничего не сообщено о его освобождении.[33] Он поехал к воинскому начальнику (в Крутиц[кие] казармы), там толпа, и добился только, что должен явиться вечером в 6 ч. Вечером поехали вместе. Переулок перед казармами перетянут канатами от извозчиков, дальше запертая решетка от людей, городовой не пускает. Почему-то потом сразу всех пустил. Там бестолочь невероятная: огромный двор, на котором легко можно было бы давать все справки без толкучки, а они выдаются в крохотной комнатке, которую осаждает толпа. Женщины тут же записываются для пособий. Никто ничего не может добиться. Здесь нет того приподнятого настроения, о росте которого говорил Тихон Иванович[34] (если оно есть, то в других кругах – у кадетов[35] и т. д.), здесь просто горе и горе. Только два маленьких «добровольца» (13–14 лет) вопили с гордостью, но и они ничего не добились – «придем завтра»; еще группа добровольцев – 5–6 человек (17–18 лет), их пристав отослал до «после 28-го, когда кончится призыв; кто-то полуиронически приветствует их «браво», но никто не обратил на это внимание. В. И. Пичета[36] там ничего не добился. С. пробрался, наконец, внутрь и через два часа добился бумаги, хотя ее на руки и не дали. Отлегло от сердца, а то очень плохо было. Писарь получил 10 руб. за то, что показал Сереже бумаги о том, он же отобрал у С. квитанцию.
23
Мы жили летом 1914 г. под Можайском, снимали дачу в лесу – южный хутор. Рядом б[ыл] хутор Полякова.
25
Речь идет об убийстве австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги герцогини, Софии Гогенберг, сербским националистом Гаврилой Принципой. Убийство стало поводом к началу Первой мировой войны.
27
Великий князь Николай Николаевич (Младший) остался в памяти почти всех современников как строгий военачальник. Между тем есть большая разница во мнениях между теми офицерами, которые служили под его руководством, и политическими и общественными деятелями, пытавшимися представить эту строгость как грубость и непозволительное нарушение устава (см., например:
29
Виктор Петрович – один из основателей «Задруги», многолетний заведующий «Содружеством школ» – кн[ижным] магазином.
30
Писчебумажное торгово-промышленное товарищество М. Г. Кувшинова – одно из старейших предприятий Москвы, основано в 1799 г. в виде единоличной фирмы по торговле писчебумажными и канцелярскими товарами. В 1850 г. на средства фирмы построили фабрику в Тверской губернии. В 1882 г. предприятие преобразовано в паевое товарищество. Организация поставляла, в частности, продукцию для газеты «Русские ведомости», где работал С. П. Мельгунов (Отчет по изданию «Русских ведомостей» за 1913 год, приложение 4б // Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 251 (В. А. Розенберг). К. 27. Ед. хр. 15 Л. 7).
32
Война застала великого князя и его семью в Германии, где они отдыхали. В плену он не был, им предоставили возможность вернуться в Россию.
35
Конституционно-демократическая партия народной свободы (сокращенное название: кадеты) появилась в 1906 г. и представляла собой левое крыло российского либерализма. Кадеты выступали за реформирование всей политической системы: разделение законодательной, исполнительной и судебной власти, введение всеобщих прямых выборов парламента и пр. Председатели ЦК кадетов: князь П. Д. Долгоруков (1906–1909), И. И. Петрункевич (1909–1915), П. Н. Милюков (с 1915 г.). Руководители партии использовали парламентские формы политической борьбы. С началом Первой мировой войны кадеты отказались от оппозиционной деятельности – 22 июля в главном печатном органе партии, газете «Речь», была опубликована статья с призывом «отложить внутренние споры», когда «внешний враг стоит у ворот». (